ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Второй остался, не удостоив их ни единым взглядом: ему тоже все было уже ясно.
Дальше был только бег. Совпадение это было, или нет, но когда серое пятно обметенного ветром холма островком исчезло позади, стрельба раздалась почти сразу же: суматошная, неровная. Алексей бежал, и слезы, непозволительные взрослому человеку, но все равно невидимые никому, замерзали у него на лице. Приглушенный ветром вой, редкие разрывы мин, рвущиеся голоса захлебывающихся автоматов – все это пропало сзади, как будто в какой-то другой жизни. Потерянные на холме минуты могли значить смерть, но он все равно не жалел, – это было, наверное, последнее, что у него оставалось от гордости. «Войны не будет».
Боль в правой руке так и не стала невыносимой, но рука онемела и странным образом превратилась во впаянный в тело кусок льда. Онемение понемногу распространялось выше и шире и через пять минут бега дошло до шеи. Это тоже было уже знакомо. Продолжая бежать, Алексей почувствовал, как кровь снова потекла из локтя. Повернуть голову он теперь не мог, и ему пришлось поворачиваться всем корпусом, чтобы проследить, как срываются в снег черные капли. Несколько метров – и в снегу остается частица его. Еще несколько – и еще одна. «Войны не будет».
Пистолет на правом боку начал перевешивать тело, мешая бежать, но даже выбросить его уже не было возможности: он лежал в кобуре, и достать его стало бы слишком большим усилием. Поэтому Алексей продолжал бежать, прокусив собственные губы, чтобы отвлечься болью от желания упасть и отдохнуть. Над головой скользнули невидимые крылатые тени, и капитан-лейтенант Вдовый, несколько долгих шагов собираясь с силами, чтобы посмотреть вверх, но так и не сумев это сделать, подумал о том, что «МиГи» все-таки пришли.
Солдат-кореец уже тащил его на себе, подставив свои широкие плечи под его руку, громко и зло произнося что-то на своем родном языке, так непохожем на русский, а Алексею все еще казалось, что он продолжает бежать и ему понемногу становится все легче и легче, пока он совсем не перестал тратить усилия. «Кап» – падает в снег черная капля. «Кап». В снегу образовывается выбоина, и можно видеть, как пятнышко уплывает вниз, под растворенный ее теплом наст. Проводив ее взглядом, Алексей впервые за долгое время осознал, что снег уже не такой, каким он был все эти месяцы. Кажется, действительно наступает весна. «Кап». Еще минута, еще несколько шагов. Вес тела уже не чувствуется совсем, голова чистая и ясная, как оно и должно быть весной в той жизни, когда нет войны и смерти. Боли тоже нет, она ушла вместе с остатками страха, вытесненная горем и верой. «Войны... не будет».
Узел 8.2
5 марта 1953 года. Последние часы дня
Генерал-лейтенант Разуваев молчал уже не первый час. Единственным человеком, с которым он за это время обменялся хотя бы несколькими словами, был прикрепленный к нему офицер правительственной связи. Еще одно слово он сказал собственному адъютанту, когда тот принес помеченную «молнией» шифровку из ПВМБ на восточном побережье. Оттуда, куда должен был вернуться тот минзаг, который пришлось выпустить к вражеским берегам под командованием советского офицера: иначе сорвалось бы все, что готовилось так долго. Это было слово «спасибо», но оно не значило в устах генерала ничего: результаты операции по захвату какого-то особенного американца – головокружительной по замыслу, так и не доведенной до него в деталях, и в любом случае малополезной, уложились в одну страницу убористого текста.
Понятно, что шифрованной радиосвязью больше не скажешь, а ЗАС, засекречивающей аппаратуры связи, в Йонгдьжине нет, – но и так все в основном было ясно. Генерал полагал, что эта операция слишком сложна и масштабна, чтобы оказаться настоящей – слишком много было задействовано разнообразных сил ради того, чтобы все это окупилось подобным результатом. Скорее всего, она служила для отвлечением внимания отчего-то другого: его внимания, внимания разведки КНА, разведки НОАК, а может, и контрразведок армии Южной Кореи и США. Хотя... Следовало признать, что результат у этой операции, при всей ее ненормальности, все же был. Неделю назад главный военный советник СССР при КНА прыгал бы от радости, тихонько, чтобы никто не услышал, орал бы от восторга, писал бы один наградной лист за другим: на погибших, на живых... Сейчас – нет. Это было важно, но... поздно. Сегодня, 5 марта, судьба этой войны, судьба мира запнулась в ожидании. Что будет дальше, не знал никто.
На столе у главвоенсоветника и посла стоял мощный ламповый приемник, из его затянутых выцветшим атласом динамиков лилась суровая, страшная музыка. Последний бюллетень был почти час назад, но, как и раньше, десятки минут между сообщениями, с их информацией, ожидаемой с тоской и ужасом, были заполнены пустотой: музыкой, ничего не значащими словами и снова молчанием, шорохом и музыкой.
В Москве было почти два часа дня, и он надеялся, что очередное сообщение будет передано уже скоро. Несколько часов назад в утреннем московском бюллетене впервые с начала болезни товарища Сталина прозвучали слова о том, что у него началась рвота кровью, было отмечено снижение пульса и кровяного давления. Немедленно после этого Разуваев вызвал к себе посольского врача, чтобы тот был рядом и мог дать объяснения, если потребуется, но пока это не было нужно. Передаваемые за подписью десятка профессоров и академиков, включая министра здравоохранения СССР Третьякова и шапочно знакомого Разуваеву начальника Лечсанупра Кремля Куперина, бюллетени были вполне понятны.
– Разрешите?
Капитан осторожно стукнул в дверь костяшками пальцев и, увидев разрешение в мрачном взгляде генерал-лейтенанта, подошел, протягивая очередные листки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205
Дальше был только бег. Совпадение это было, или нет, но когда серое пятно обметенного ветром холма островком исчезло позади, стрельба раздалась почти сразу же: суматошная, неровная. Алексей бежал, и слезы, непозволительные взрослому человеку, но все равно невидимые никому, замерзали у него на лице. Приглушенный ветром вой, редкие разрывы мин, рвущиеся голоса захлебывающихся автоматов – все это пропало сзади, как будто в какой-то другой жизни. Потерянные на холме минуты могли значить смерть, но он все равно не жалел, – это было, наверное, последнее, что у него оставалось от гордости. «Войны не будет».
Боль в правой руке так и не стала невыносимой, но рука онемела и странным образом превратилась во впаянный в тело кусок льда. Онемение понемногу распространялось выше и шире и через пять минут бега дошло до шеи. Это тоже было уже знакомо. Продолжая бежать, Алексей почувствовал, как кровь снова потекла из локтя. Повернуть голову он теперь не мог, и ему пришлось поворачиваться всем корпусом, чтобы проследить, как срываются в снег черные капли. Несколько метров – и в снегу остается частица его. Еще несколько – и еще одна. «Войны не будет».
Пистолет на правом боку начал перевешивать тело, мешая бежать, но даже выбросить его уже не было возможности: он лежал в кобуре, и достать его стало бы слишком большим усилием. Поэтому Алексей продолжал бежать, прокусив собственные губы, чтобы отвлечься болью от желания упасть и отдохнуть. Над головой скользнули невидимые крылатые тени, и капитан-лейтенант Вдовый, несколько долгих шагов собираясь с силами, чтобы посмотреть вверх, но так и не сумев это сделать, подумал о том, что «МиГи» все-таки пришли.
Солдат-кореец уже тащил его на себе, подставив свои широкие плечи под его руку, громко и зло произнося что-то на своем родном языке, так непохожем на русский, а Алексею все еще казалось, что он продолжает бежать и ему понемногу становится все легче и легче, пока он совсем не перестал тратить усилия. «Кап» – падает в снег черная капля. «Кап». В снегу образовывается выбоина, и можно видеть, как пятнышко уплывает вниз, под растворенный ее теплом наст. Проводив ее взглядом, Алексей впервые за долгое время осознал, что снег уже не такой, каким он был все эти месяцы. Кажется, действительно наступает весна. «Кап». Еще минута, еще несколько шагов. Вес тела уже не чувствуется совсем, голова чистая и ясная, как оно и должно быть весной в той жизни, когда нет войны и смерти. Боли тоже нет, она ушла вместе с остатками страха, вытесненная горем и верой. «Войны... не будет».
Узел 8.2
5 марта 1953 года. Последние часы дня
Генерал-лейтенант Разуваев молчал уже не первый час. Единственным человеком, с которым он за это время обменялся хотя бы несколькими словами, был прикрепленный к нему офицер правительственной связи. Еще одно слово он сказал собственному адъютанту, когда тот принес помеченную «молнией» шифровку из ПВМБ на восточном побережье. Оттуда, куда должен был вернуться тот минзаг, который пришлось выпустить к вражеским берегам под командованием советского офицера: иначе сорвалось бы все, что готовилось так долго. Это было слово «спасибо», но оно не значило в устах генерала ничего: результаты операции по захвату какого-то особенного американца – головокружительной по замыслу, так и не доведенной до него в деталях, и в любом случае малополезной, уложились в одну страницу убористого текста.
Понятно, что шифрованной радиосвязью больше не скажешь, а ЗАС, засекречивающей аппаратуры связи, в Йонгдьжине нет, – но и так все в основном было ясно. Генерал полагал, что эта операция слишком сложна и масштабна, чтобы оказаться настоящей – слишком много было задействовано разнообразных сил ради того, чтобы все это окупилось подобным результатом. Скорее всего, она служила для отвлечением внимания отчего-то другого: его внимания, внимания разведки КНА, разведки НОАК, а может, и контрразведок армии Южной Кореи и США. Хотя... Следовало признать, что результат у этой операции, при всей ее ненормальности, все же был. Неделю назад главный военный советник СССР при КНА прыгал бы от радости, тихонько, чтобы никто не услышал, орал бы от восторга, писал бы один наградной лист за другим: на погибших, на живых... Сейчас – нет. Это было важно, но... поздно. Сегодня, 5 марта, судьба этой войны, судьба мира запнулась в ожидании. Что будет дальше, не знал никто.
На столе у главвоенсоветника и посла стоял мощный ламповый приемник, из его затянутых выцветшим атласом динамиков лилась суровая, страшная музыка. Последний бюллетень был почти час назад, но, как и раньше, десятки минут между сообщениями, с их информацией, ожидаемой с тоской и ужасом, были заполнены пустотой: музыкой, ничего не значащими словами и снова молчанием, шорохом и музыкой.
В Москве было почти два часа дня, и он надеялся, что очередное сообщение будет передано уже скоро. Несколько часов назад в утреннем московском бюллетене впервые с начала болезни товарища Сталина прозвучали слова о том, что у него началась рвота кровью, было отмечено снижение пульса и кровяного давления. Немедленно после этого Разуваев вызвал к себе посольского врача, чтобы тот был рядом и мог дать объяснения, если потребуется, но пока это не было нужно. Передаваемые за подписью десятка профессоров и академиков, включая министра здравоохранения СССР Третьякова и шапочно знакомого Разуваеву начальника Лечсанупра Кремля Куперина, бюллетени были вполне понятны.
– Разрешите?
Капитан осторожно стукнул в дверь костяшками пальцев и, увидев разрешение в мрачном взгляде генерал-лейтенанта, подошел, протягивая очередные листки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205