Один из них схватил единственную дочь Ах'мика, Мем'ен гва , за длинные черные волосы и выволок из хижины.
Ах'мик слышал крики о помощи, но был бессилен. Мягкие кожи, как веревки, опутали его. Крик и шум сражения скоро прекратились. Ах'мик не знал, попали ли его близкие в плен или враг был отбит. Вдруг в вигвам вошла Мем'ен гва. В руке она держала перо орла. Ах'мик еще раз собрал все силы. Наконец, ему удалось избавиться от пут.
Ах'мик проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Открыв глаза, он сразу же сел и чуть было не опрокинул склонившегося над ним Миш'ва вака. Воин сразу же потянулся к томагавку: в его ушах все еще гремело сражение.
— Дух моего брата видел, должно быть, страшные сны, потому как брат мой был очень беспокоен, — сказал Миш'ва вак.
Ах'мик попытался овладеть собой. Прошло некоторое время, прежде чем он смог сказать:
— Племя лисов напало на наш лагерь. Оно взяло в плен Мем'ен гва.
Лицо Миш'ва вака стало серым. Он давно хотел взять в жены Мем'ен гва. И раз ее отец глазами своей души видел нападение на лагерь и пленение дочери, то пренебрегать столь красноречивым предостережением было нельзя.
— Они увели с собой твою дочь?! — воскликну: он, потрясенный злой вестью.
— Да, но она вернулась.
— Убежала или ее отбили? — порывисто спросил Миш'ва вак.
— Не знаю. Мой дух слишком быстро вернулся в тело.
— Плохо он сделал, плохо… — с горечью заметил Миш'ва вак, тешивший себя надеждой, что именно он спас Мем'ен гва. Если бы Ах'мик увидел это глазами духа, то так, наверное, и было бы.
— Проклятое племя, лисов… — гневно проговорил Ах'мик. — Они снова собираются напасть на нас.
— Раз духи предостерегают моего брата, значит так должно быть, — согласился Миш'ва вак. — А мой брат уверен, что это было племя лисов?
Ах'мик серьезно кивнул:
— У того, кто схватил Мем'ен гва, была голая голова, а на ней красное оперенье с пером орла.
— Это фоксы, наверняка, фоксы! Они бреют и украшают свои головы. Мем'ен гва держала в руке перо орла?
— Кажется, да!
— Это добрый знак. Мы победим, если сумеем опередить их.
— Мой брат хорошо говорит. Мы должны отправиться в поход против лисов и сауков. И тогда упредим их.
— Раз духи объявили моему брату свою волю, им нельзя перечить. Когда Ах'мик объявит, что хочет ударить по лисам и саукам, к нему присоединится много воинов. Я тоже приму участие в походе.
— Как только мы вернемся в лагерь, я посоветуюсь с шаманом, правильно ли мы поняли волю духов?
— Я уверен, что он подтвердит наше предположение.
— Лисам и саукам надо преподать хороший урок. На рассвете мы отправимся в путь. Как чувствует себя наш пленник?
Услышав вопрос, Миш'ва вак смутился.
— Его дух все время пытается покинуть тело, — ответил он. — Я не мог даже как следует накормить пленника. Он без сознания. Может, медведь мстит ему?
— Значит, он не сможет идти самостоятельно?
— Он без сознания. Это задержит наш поход против лисов и сауков, а мы без промедления должны выполнить волю духов. Ты поступишь разумно, если убьешь его.
— Я подумаю, как поступить с вахпекутом, — ответил Ах'мик. — Пусть Миш'ва вак теперь отдохнет. Я буду сторожить.
Сказав это, он сел у тлеющего костра. Миш'ва вак опустился на лежанку.
Ах'мик сидел задумавшись. Он все еще находился под впечатлением сна, который, как и все индейцы, считал явью. По их повериям, когда человек засыпал, то душа его покидала отдыхающее тело и вела нормальную жизнь в мире духов. Именно тогда духи подсказывали человеку, как действовать дальше. Они предупреждали об опасности, объявляли волю таинственных сил, становившуюся законом для всех живых существ.
Ах'мик всегда следовал указаниям неземных сил. И теперь он твердо решил пойти войной против лисов и сауков, начав строить план будущего похода. Только вот как быть с пленным? Он посмотрел в угол, где лежал молодой вахпекут. На губах юноши запеклась кровь.
«Кости целы, а кровь идет, — подумал он. — Видимо, удар медведя был опаснее, чем полагает Миш'ва вак».
Ах'мик подошел к пленнику, склонился над ним и взялся за нож, но тотчас же отдернул руку. Он сохранил юноше жизнь и потому не мог убить его сейчас.
«А не лучше ли было бы оставить вахпекута здесь, отдав его собственной судьбе?» — спросил он самого себя. И сразу же нахмурился: намерение усыновить пленника сделало одинокого охотника близким ему человеком.
Ах'мик коснулся головы вахпекута. Лоб был горячим.
Индеец вышел из шалаша. Серебряный месяц освещал заснеженный лес. Тишину не нарушали даже ночные птицы. Ах'мик взял горсть чистого снега и вернулся в шалаш, сев у изголовья пленника. Сперва он умыл снегом окровавленные губы, потом вложил ему в рот несколько горсточек льда.
И сразу же на лице вахпекута появилось выражение облегчения. Он глубоко вздохнул, словно выныривая из глубины, и открыл глаза, взглянув затуманенным взором на склонившегося над ним мужчину. Потом закрыл их. Но это были уже глаза, в которые вернулось сознание.
Ах'мик положил холодную ладонь на горячий лоб юноши. Тот пошевелил губами, говоря что-то. Ах'мик склонился ниже и тогда услышал слабый шепот:
— Добей меня, чиппева, как советовал тебе твой товарищ.
— Значит, ты слышал? — удивился Ах'мик. — Ты понимаешь наш язык?
— Немного.
— Раз ты слышал и понял, то будешь жить. Не думай о смерти.
Не теряя времени, Ах'мик разбудил Миш'ва вака.
— Вставай, — сказал он. — Дух вернулся в тело вахпекута. Дай ему поесть, а я положу на шесты нашу поклажу. Скоро начнет светать.
V. МЕМ'ЕН ГВА
Техаванка не знал, сколько времени прошло после его пленения. Порой он терял сознание, и тогда его душа покидала раздираемое лихорадкой тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61