Ночь манила Макгуина, и поскольку с едой покончено, отчего бы не ответить на зов?
Вот только Дези.
Она прижимала его к себе, а для лабрадора-ретривера на свете нет ничего милее нежности человеческой самки. Они все пахнут фантастически! Макгуин разрывался между первобытным стремлением обследовать и пометить территорию и благоприобретенной тягой к ласке.
Все сомнения решил выстрел, такой громкий, что Макгуин подпрыгнул. Но этот звук всколыхнул заученные ответные действия, накрепко отложившиеся в короткой собачьей памяти. Выстрел означал, что надо бежать! Это хорошо запомнилось с тех зябких рассветов, что он провел на болоте с Палмером Стоутом. Выстрел – знак, что с неба повалятся утки! Теплые, мокрые, вкусные утки! Их надо вынюхать, добраться к ним вплавь, вытащить из озера и удрать галопом, чтобы жадно сгрызть, пока не отобрали орущие человеческие самцы. Вот что для Макгуина означал выстрел.
Вырвавшись из ласковых рук Дези, он сиганул в окно (взвизгнув, когда чиркнул швом на брюхе по запорной кнопке) и бросился в мглистую тьму на поиски… уток? Но где искать?
Мистер Гэш проводил его взглядом и сказал:
– Вот и решилась проблема собаки.
Он вытолкнул из машины безжизненное тело Твилли Спри, захлопнул дверцу и перебрался на заднее сиденье к Дези. Он рассчитывал перетащить ее на кровать в заднем отсеке фургона, но та была завалена изгрызенными игрушками и вся в собачьей шерсти. Мистер Гэш предпочитал секс, после которого не требовалось пылесоситься с ног до головы.
– Раздевайся. – Он приставил пистолет к виску Дези. Она механически сняла рубашку, лифчик и джинсы. Мистер Гэш вытряхнулся из пиджака и свободной рукой аккуратно его сложил.
– Подложи под голову, – сказал он, передавая пиджак Дези.
– А брюки? – Ее охватил непередаваемый ужас, и собственный голос показался эхом в пещере. Где-то в глубине сознания не затронутая страхом его часть подсказывала тянуть время, насколько это возможно, и чем-то занять чудовище, отдалить кошмар.
– Чего брюки?
– Они мокрые.
– Ну да, от дождя.
– Понятно, только мне от них холодно. Снимите, пожалуйста. И рубашку. – Дези лежала на спине, прикрывая руками грудь. Теперь речь идет о выживании. Твилли ничем не поможешь, он убит или умирает. Если она уцелеет, потом поплачет над ним.
Мистер Гэш сдвинулся на край сиденья и сказал:
– Не шевелись. Даже глазом не моргни.
Он расстегнул ботинки и поставил их под сиденье. Потом стянул промокшие брюки и положил на подголовник сиденья, за ними последовали кобура и рубашка.
– Что это? – Даже в темноте Дези разглядела необычную часть одежды.
– Пуленепробиваемый жилет, – соврал мистер Гэш.
– Это змеиная кожа?
– Ага. Хочешь потрогать?
– Нет.
– Она ведь неживая. Давай, потрогай.
Дези подчинилась и кончиками пальцев провела по морщинистой чешуйчатой коже. Ее передернуло не от прикосновения, а от мысли, откуда это взялось.
– Пожалуйста, снимите его, – попросила она. Возясь со шнуровкой корсета, мистер Гэш пробурчал:
– По-моему, ты чего-то не понимаешь. У нас тут не медовый месяц. В полицейских протоколах это называется «насилие при отягчающих обстоятельствах». А ты с каждой минутой только отягчаешь эти самые обстоятельства.
Он взгромоздился на Дези, и она, как робот, обхватила его за плечи, ощутив их сальность. Что-то твердое уперлось ей в шею; Дези поняла – пистолет.
– О, черт! – выругался мистер Гэш.
– Что?
– Крыша протекает.
В потолке фургона Дези разглядела дырку с десятицентовую монету. Ее пробила пуля, когда убийца ударил Твилли пистолетом и случайно нажал курок. Капли падали Гэшу на голую спину.
– Прямо мне в задницу, – недовольно поделился он.
Мистер Гэш сел и торопливо заткнул дырку скомканным купоном – скидка на собачий корм со вкусом курицы. Потом снова улегся на Дези и вздохнул:
– Ну вот. Наконец-то.
Дези не стала сопротивляться – этот человек слишком силен. У нее был другой план – она прикажет всему телу бесчувственно замереть. Дези выработала этот способ, когда валандалась с Эндрю Беком в многочисленных побрякушках. Оцепенелый самогипноз оправдывал себя и с Палмером Стоутом в те ночи, когда его дурь с «поляроидом» становилась невыносимой.
Фокус заключался в том, чтобы вообразить: она существует в позаимствованном теле, в нем можно видеть и говорить, но не чувствовать. И вначале Дези совершенно не ощущала мистера Гэша.
– Щас, секундочку… – пыхтел он в глубокой сосредоточенности. – Погоди немного…
У козла не встает! – возликовала Дези. Но затем радость сменилась унынием – он ее в любом случае убьет; может, прямо сейчас – в яростном припадке разочарования.
– Ну же, помоги мне, крошка…
В угрюмой решимости мистер Гэш елозил по Дези, ударяя бедрами, шлепаясь ей на грудь и упираясь подбородком ей в лоб…
Дези сдерживала рвотные позывы – от мужика несло вонью застарелого пота, смешанной с запахом сладкого одеколона и несвежего белья.
– Я… не… привык… – отдуваясь, пыхтел мистер Гэш.
Дези содрогнулась от его жаркого гнилого дыхания.
– Не привык к чему – к женщинам? – спросила она. – Вы бисексуал?
– Нет! Отвык… от одной женщины… Обычно… их больше…
– Сколько?
– Две… три… Иногда четыре. – Он рассказал, что ему нравилось делать (и что делали с ним), когда он свисал с потолка в своей упряжи из шкур ящериц.
– Да уж, – сказала Дези. – Но тут, начальник, я ничем помочь не могу.
Мистер Гэш перестал елозить и приподнялся на руках.
– Можешь. Полно всякого, что ты можешь сделать, миссис Стоут.
Твилли очнулся, лежа ничком в грязи. Приподнял голову и отсморкнул сгустки грязи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116