За ним следовал его отряд, удар которого был настолько силен, что отбросил французов в глубину города, расстроив их ряды.
Джеффри вскоре вернулся назад к воротам. Заметив Симона у входа в башню, он набросился на нападавших на него французов и быстро их рассеял.
– Все в порядке? – спросил Мальвалле. Полководец схватил узду своего коня и снял щит с седла.
– Да. Я дождусь арьергарда, а ты скачи к западной стене.
Джеффри развернулся и поскакал по улице на запад. По его приказу авангард тесными рядами последовал за ним. Лучники держали арбалеты наготове, конники устремились по боковым улицам к западным воротам.
И снова задрожали доски моста, на этот раз под тяжестью отряда Алана. Впереди скакал он сам, его красный плюмаж развевался, а золотистый плащ стелился по ветру. Следом за ним по трое в ряд следовали конные лучники на специально тренированных лошадях. Когда Алан поравнялся с Симоном, тот крикнул, перекрывая звук копыт по мостовой:
– Вперед на рыночную площадь! Встретимся там! Опасайся врагов справа!
Оглянувшись через плечо, Алан весело взмахнул мечом, подтверждая, что все понял, и направил отряд к тому месту на главной улице, где собрались французы, готовясь защищать город.
Симон молча смотрел на своих солдат, шагающих через ворота с пиками наперевес, отбивая шаг. Он отметил их сверкающие панцири и дисциплинированное поведение. В их атаке не было никакой суматохи. Войска наступали быстро и в полном порядке.
Наконец во главе арьергарда показался Уолтер Сантой, одетый в зеленое и красное – цвета Бовалле. Его отряд состоял примерно из двадцати всадников. Въехав в ворота, они остановились, чтобы охранять мост по команде Сантоя. Одиннадцать человек подъехали к Симону и, отдав ему честь, сошли с коней, с тем чтобы передать их тем, кто вошел в город вместе с ним через туннель. Их действия были слаженны и деловиты.
Бовалле повернулся и крикнул своим людям на башне:
– Спускайтесь все вниз, ко мне! По лестнице спустились трое часовых, которых он оставил наверху. Один из них был ранен, но не утратил боевого настроя. На башне, чтобы охранять ее, их сменили шесть воинов Сантоя. Трое усталых часовых вскочили на своих лошадей – с этого момента они стали телохранителями Симона. Из всего отряда Бовалле только один человек был тяжело ранен и не мог двигаться, остальные сидели в седлах. Симон оглядел их.
– Вы отлично справились с заданием, – сказал он. Из его уст это была такая похвала, что они все покраснели от гордости.
Бовалле взглянул на раненого и поднял руку к шлему, салютуя ему:
– Храни тебя Господь, Малкольм!
– И вас тоже, милорд! – прошептал слуга и упал на руки санитара, приехавшего с Сантоем.
Симон вскочил на своего вороного коня. Рядом с ним сидел в седле Седрик.
– Вперед! – крикнул полководец и, пришпорив коня, поскакал следом за Аланом.
Вскоре англичане оказались на широкой рыночной площади, где собрались французы – солдаты и горожане, готовые к решительной обороне.
– Дорогу Бовалле! – заревел Симон, бросившись на врагов.
Сотни голосов подхватили его клич, на лицах английских воинов отразилось воодушевление.
– Дорогу Бовалле! Вперед, за золотым панцирем!
Рыночная площадь превратилась в поле битвы. Повсюду мелькали красно-золотые цвета Монлиса, сражаясь плечом к плечу с одетыми в черное воинами Мальвалле. Справа наседали зелено-красные, и тут же бились королевские воины во главе с Аланом.
Симон пробрался к одному из своих капитанов и отдал ему приказ, направив коня влево. Капитан развернулся, повторяя его команду воинам. В одну минуту англичане разделились на два фланга. Левый фланг нанес мощный удар во главе с гигантской золотой фигурой, разя врага как тараном. Вскоре французы откатились с рыночной площади, и бой продолжился в узких улочках.
Женщины истерично кричали из окон и дверей. Дети, выбегая из домов, метались по улицам, напуганные внезапным нашествием сражающихся воинов. Один малыш выскочил на дорогу прямо под копыта лошади Симона. Тот заставил коня встать на дыбы и отвернул его в сторону, затем, наклонившись, поднял ребенка из грязной канавы. И тут раздался ужасный рыдающий вопль с края дороги, где, прижавшись к стене, стояла женщина. Симон поскакал к ней, держа на руках мальчонку, который прятал лицо в складках его плаща. Приблизившись, передал его в руки матери.
– Закройтесь в доме! – велел он суровым, тоном и снова рванулся в бой.
С другого конца улицы подоспело подкрепление, и французы начали наступать, тесня англичан.
Бовалле поднялся на стременах, перекрывая голосом шум битвы, и воины стали собираться вокруг него, готовясь к новому натиску.
– За короля и святого Георга! – рявкнул Симон, и кто-то позади него запел гимн Ажйнкура.
Хор голосов подхватил его, и англичане снова устремились вперед.
Воин-здоровяк, оказавшийся рядом с Симоном, сбил с ног француза, который пытался подрезать сухожилия его лошади, и тоже весело запел:
Король наш пошел на Нормандию,
Со всею мощью рыцарства.
Вперед за Англию,
Джон Долиш и Питер Ветсмир!
Смело вперед! С нами Бог, с нами Бог!
– С нами Бог, с нами Бог! – подхватил хор голосов вокруг.
Англичане усилили натиск на французов и погнали их вдоль по улице.
Более часа продолжался бой по всему городу, но постепенно то здесь, то там французы запросили пощады, стали сдаваться в плен. Вскоре наступило перемирие, боевые крики смолкли, воцарилась относительная тишина. Англичане пощадили пленников, и вскоре шериф передал ключи от города Бовалле, который вновь появился на рыночной площади.
В городе было полно убитых и раненых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84