Наша инквизиция успешно борется с еретиками, наши войска доблестно сражаются с неверными. Если мавры будут изгнаны из Гранады, Небеса порадуются за нас, и каждый из нас сможет сказать, что мы не зря прожили жизнь. Все наши грехи тогда будут ничтожны, несоизмеримы с важностью наших побед и достижений.Она улыбалась. Ее уже не тревожила мысль о златокудром красавце Франциске Фобосе, погибшем от руки наемного убийцы. МЕЧТА ХРИСТОФОРА КОЛУМБА В небольшой торговой лавке, стоявшей на углу одной из лиссабонских улочек, тщетно ждал покупателей мужчина, и его лицо выражало крайнюю степень озабоченности.– Долго ли это будет продолжаться? – спрашивал он себя. – Сбудутся ли когда-нибудь мои планы?Этот вопрос он уже неоднократно задавал своей жене Филиппе, и она всякий раз отвечала: «Не унывай, Христофор. Рано или поздно ты найдешь людей, которые поверят в тебя, – они помогут тебе осуществить твою затею».Обычно он отвечал: «Ты права, Филиппа. Когда-нибудь я добьюсь успеха».Филиппа подбадривала его, и он знал: она искренне верит, что однажды его замысел воплотится в реальность. Когда наступит этот великий день, она будет стоять в дверях их магазинчика, держа на руках маленького Диего и провожая супруга в путь – навстречу приключениям, которые, может быть, будут стоить ему жизни.Увы, на этот счет она могла не беспокоиться, поскольку смерть тогда поджидала ее, а не его – и не в море, а в задней каморке этой захудалой торговой лавочки, среди морских карт и навигационных приборов.К прилавку подошел маленький Диего. Бедный мальчик, лишившись материнской заботы и ласки, он теперь пытливо заглядывал в глаза отцу и никак не мог понять значения их тревожного блеска.В магазин зашли несколько покупателей. Христофор не считал себя уж слишком умелым продавцом. Обычно, если покупатели проявляли интерес к морским путешествиям, он приглашал их к себе, в заднюю комнату, и там угощал вином. И после первой бутылки уже не вспоминал о торговле, так необходимой для существования его поредевшей семьи.Вот уже десять лет, как он переехал в Лиссабон из Генуи. Уже тогда ему было почти тридцать лет. А теперь он разговаривал с маленьким Диего, как будто тот был его компаньоном и советчиком.Диего обнял отцовские колени и замер, прислушиваясь к разговору.Маленький Диего считал своего отца самым сильным и красивым мужчиной в мире – поскольку его представления о мире были ограничены пределами Лиссабона. Когда его отец говорил о море, его взгляд затуманивался, слова становились непохожими на те, что он слышал от других людей. Как правило, в разговоре упоминалась какая-то земля, находившаяся по ту сторону океана и неведомая людям, жившим в Португалии и вокруг нее.Диего смотрел на своего отца, и тот казался ему незнакомым, чужим человеком – длинноногий, широкоплечий, с длинными черными волосами и непонятным затуманенным взглядом.– Папа, – просил иногда Диего, – расскажи мне о дальних странствиях и необыкновенных открытиях.Христофор никогда не отказывался. Он начинал говорить, и его взгляд подергивался какой-то особенно загадочной пеленой – как будто он смотрел куда-то далеко, в какую-то незримую даль, в одному ему ведомое будущее.– Ах, сын мой, – говаривал он. – В Лиссабон я приехал только потому, что надеялся найти здесь заинтересованность в моем проекте, которой мне так не хватало в Италии. Увы, в Италии надо мной просто смеялись. И я боюсь, сын мой, здесь меня ждет то же самое.Диего слушал и делал выводы. Только глупцы могли смеяться над его отцом. Безумцы, они не верили в существование цветущей страны за океаном.– Дураки, дураки! – кричал Диего и стучал кулачками по отцовским коленям.Глядя на сына, Христофор теперь задавался вопросом о том, что случится с маленьким Диего, если его отец окажется заурядным неудачником, превратится во всеобщее посмешище, в никому не нужного изгоя.При жизни Филиппы все было по-другому. Но сейчас он уже не мог вообразить ее стоящей на пороге и машущей ему вслед.Теперь он часто усаживал Диего к себе на колени и рассказывал ему о своих прежних путешествиях. О плаваниях к берегам Гвинеи и Исландии, о вояже к островам Зеленого Мыса. Рассказывал о том времени, когда он приехал в Лиссабон. Филиппа уже тогда была с ним, и она знала о его честолюбивых планах. Она любила и понимала его. Ее отец тоже был моряком и тоже уважал в мужчине желание открывать новые земли. Поэтому Филиппа Муньис де Палестрелло не могла не ценить своего супруга.Она часто видела отца и мужа склонившимися над морскими картами, слышала их долгие разговоры о неисследованных европейцами материках и океанах.Когда ее отец умер, все его карты и инструменты достались Христофору, к тому времени женившемуся на Филиппе.Как-то раз Христофор, тщетно пытавшийся своим проектом заинтересовать влиятельных лиц в Италии, услышал, что этот проект скорее уж найдет поддержку в каком-нибудь городе, имеющем выход в океан, – например, в Лиссабоне. К тому же говорили, что король Хуан Второй Португальский сам разрабатывает план экспедиции к неисследованным землям.«Собирай вещи, Филиппа, – сказал он тогда. – Мы сегодня же едем в Лиссабон».Так они приехали в Лиссабон, нашли кров среди его семи живописных холмов. Но вот умерла Филиппа, оставив после себя только маленького Диего – очаровательного мальчугана с неопределенным будущим.Гуляя по берегу полноводной Тахо, прохаживаясь по району Альфама, рассеянно глядя на замок святого Георга, стоявший на самом высоком холме города, Христофор вновь и вновь предавался мечтам о том дне, когда он сможет покинуть Лиссабон. Увы, здесь он тоже не нашел сочувствия своим планам, и ему было невыносимо сознавать, что драгоценное время уходит впустую:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98