Вот так же она ужасалась всему, что в течение последних лет происходило с ее воспитанницей. Для нее Елизавета была не только своенравной, надменной принцессой, но и бескорыстной отважной женщиной – на всем свете одна лишь Катарина знала истинную цену ее смелости и отваги. Она всем сердцем любила свою принцессу и мечтала о времени, когда та станет королевой.
В прошлом они обе, затаив дыхание, ждали этого дня, но на их глазах корона перешла сначала к Джейн Грей, а затем к Марии. «Кэт, она ведь уже в годах, да и здоровье у нее не из лучших, – шептала Елизавета, оставаясь наедине со своей гувернанткой. – Увидишь, она долго не протянет». – «Тсс! – Катарина испуганно прикладывала палец к губам. – Не говорите так, это государственная измена». Елизавета смеялась. «Очень хорошо, мадам Катарина. Эта измена уже давно назрела в нашем государстве». – «И то верно, – с лукавой улыбкой соглашалась Катарина. – Особенно, если учесть достоинства и красоту будущей королевы».
Но на Марии женился Филипп Испанский, и теперь король с королевой ждали ребенка, который должен был лишить Елизавету последних надежд на корону и трон. Правда, Елизавета была оптимисткой. Она не верила, что ребенок Марии увидит этот свет, даже если та благополучно доходит до конца беременности. А тогда?.. Ну, как раз об этом она и любила порассуждать с Кэт, предварительно закрыв на замок свои апартаменты в Хэтфилде или Вудстоке.
И вот они получили приглашение ко двору.
– Не иначе, это мой зять пожелал видеть меня, – предположила Елизавета.
– А зачем ему это нужно?
По нескольким причинам, сказала Елизавета. Во-первых, почему бы ему не испытывать желание познакомиться с семьей своей супруги? А во-вторых, разве он не будет чувствовать себя спокойнее, если поселит при дворе такую важную особу, как принцесса Елизавета?
– Скорее, вы думаете, что он увидел какой-нибудь ваш портрет и влюбился в вас! – воскликнула Кэт.
– А вот эту причину назвала не я, а ты, – заметила Елизавета.
И обе рассмеялись – громко, как привыкли за время их долгой ссылки.
Они любили друг друга, потому что понимали слабости, свойственные каждой из них. Кэт знала, что ее госпожа – самое пустое и тщеславное создание во всей Англии, что та и в самом деле верила, будто перед ней не мог устоять ни один видевший ее мужчина; она была надменной, порой – несправедливой; могла впадать в беспричинную ярость, совершать жестокие, ничем не оправданные поступки. Все это Кэт знала, но ее любовь к хозяйке от этого не становилась меньше, скорее наоборот. Что касается Елизаветы, то она любила Кэт по многим причинам. С одной стороны, та приходилась ей родственницей по материнской линии. С другой, она-то и заменила ей мать, которая умерла, когда Елизавете исполнилось всего лишь три с небольшим годика. И наконец, только Кэт осталась верна своей госпоже, когда в суде слушалось дело Сеймура и многие говорили о его близости с Елизаветой, – хотя именно Кэт, сама того не желая, дала повод для всех этих сплетен.
– Влюбился в вас? Вы и вправду так думаете? – наконец спросила Кэт. – Да ему достаточно поманить пальцем – и любая из красавиц, какие только есть на свете, сразу упадет к его ногам.
– Говорят, он очень дорожит своей репутацией и не слишком часто меняет любовниц.
– Все равно, у вас с ним ничего не выйдет, Ваше Опальное Величество.
Елизавета еще немного посмеялась, но затем задумалась о своем будущем. Внезапно ей стало страшно. Могла ли она, перенесшая заточение в Тауэре, где с ужасом прислушивалась к каждому шагу, раздававшемуся за дверью камеры, вот так запросто принять приглашение сестры, не имевшей особых причин любить ее? Был только один способ с достоинством выполнить этот приказ – думать не о своей злобной сестре, а о ее влюбчивом супруге, у которого и в самом деле могло сложиться благоприятное представление о Елизавете.
– Будьте осторожны, дорогая, – добавила Кэт.
– Глупышка, чего же тут бояться? А ну-ка, подойди к окну и прочитай, что я нацарапала на стекле вот этим самым алмазом, который ты видишь на моем перстне. Прочитай вслух, я хочу послушать.
Кэт шутливо поклонилась и подошла к окну. Затем медленно прочитала:

«Меня во всех грехах подозревают,
Но доказать не смогут ничего
за исключеньем, может, одного –
того, что родилась я королевой».
– Это правда, Кэт. Я действительно ни в чем не виновата.
– Ах, дорогая моя, если вы строите какие-то планы в отношении супруга вашей сестры, то это не совсем так. Опомнитесь! Неужели вы забыли, чем закончились фривольности с мужем вашей мачехи?
– Нет, не забыла.
Елизавета потупилась – при воспоминании о бесшабашном адмирале Сеймуре ей всегда становилось грустно. Потом вдруг повернулась к Кэт и воскликнула:
– Тогда я была еще ребенком – а сама-то ты помнишь его? Он был не такой, как все остальные… А этот Филипп, говорят, такой благоразумный, выдержанный… у него нет ничего общего с Томом Сеймуром.
– Если не считать опасностей, которыми вам грозит знакомство с ним.
– Ты так думаешь? Ну, в таком случае, мне нечего бояться. Томас чуть не довел меня до плахи – дальше некуда, будь этот Филипп хоть королем, хоть императором. Ведь у меня всего лишь одна голова, если даже и не самая умная… Над ней много раз висела опасность. Ну, и что с того?
Она снова рассмеялась, и Кэт тоже не смогла удержаться от смеха, глядя на свою госпожу. В душе они обе верили в счастливую звезду Елизаветы, позволившую ей пройти через столько испытаний – выручавшую всякий раз, чтобы однажды вознаградить за все лишения и невзгоды.
На следующий день она покинула Вудсток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98