Действительно ли это она подстроила голос «вопиющего», так же как король готов был поспорить о появлении загадочной фигуры в часовне? Он знал о дверце за пологом, что вела во дворец. Его королева, обладая богатым воображением, вдобавок считала, что может повлиять на мужа благодаря суевериям. Но Яков был суеверен лишь в тех случаях, когда знал, что поступает недостойно. А чем больше он размышлял о войне, в каковую хотел ввергнуть свою страну, тем более справедливым и логичным представлялось победить старого врага в тот момент, когда тот был ослаблен дурацкой схваткой с французами.
Конечно, Яков задумал воевать с собственным шурином, и Маргарита не могла вынести, что ее муж и брат враждуют. Это вполне естественно. Но Якова не связывали с Генрихом никакие кровные узы, а если у Шотландии когда-либо был истинный враг, то это, несомненно, Генрих VIII Английский.
Яков прощал Маргарите ее маленькие хитрости с использованием сверхъестественного, понимая, чем они продиктованы. Однако все это не могло заставить его ни на дюйм отступить от цели.
Жарким августовским днем шотландская армия выступила к границе. Маргарита гарцевала верхом рядом с мужем во главе кавалерии. В конце концов она смирилась с тем, что пытаться отговорить его от кампании – бесполезно. В глазах Якова горел боевой огонь, и ничто не могло его устрашить.
Рядом с королем ехал его сын от Мэриан Бойд, Александр Стюарт, красивый подросток, уже назначенный архиепископом Сент-Эндрюса. Поглядывая на этого очаровательного юношу, Маргарита радовалась, что ее собственный сын остался в Линлитгоу и пребывает под надежной опекой Дэвида Линдсея. Но Александр сиял здоровьем и азартом, сгорая от нетерпения показать, на что он способен в бою. Да и Яков явно гордился, что его сын – рядом.
Они прибыли в Данфермлайн, где остановились переночевать. Было решено, что Маргарита не поедет дальше, а вернется в Линлитгоу к маленькому принцу.
Это была очень нежная ночь и навсегда запомнилась Маргарите.
– Давайте забудем все наши распри, – попросил Яков. – Пусть все будет так, как в те дни, когда вы впервые приехали в Шотландию.
Маргариту и саму переполняла нежность. И когда они затихли в объятиях друг друга, король дал понять, что не сердится за сыгранные с ним Маргаритой шутки и он никому не рассказывал о своих подозрениях насчет ее роли в «сверхъестественных» запретах войны.
– Я ведь понимаю, – сказал он, – вас заставила так поступить чисто женская тревога. И если все обернется не так, как я предполагаю, по моему завещанию вы будете опекать нашего наследника, пока останетесь вдовой.
– Не говорите подобных вещей! Это не к добру! – в ужасе воскликнула Маргарита.
– А-а-а, – улыбнулся он, – на сей раз вы проявляете суеверие.
– Мы все становимся суеверны, когда затронуты наши чувства, – ответила она и немного поплакала – не только потому, что Яков покидал ее, но поскольку муж никогда не был тем человеком, каким некогда рисовался в мечтах.
Король стал успокаивать жену ласковыми словами и пообещал через несколько недель вернуться с победой.
– Как же иначе? Страна ведь не защищена! Несколько сражений – и побежденная Англия навеки станет вассалом Шотландии. А потом, любовь моя, много лет спустя будут говорить: «Это сделал Яков IV, король Шотландии… и королева Маргарита Тюдор, которая была ему хорошей женой».
– И на чьи советы означенный король не обращал никакого внимания!
– Когда все это закончится, я буду внимательно слушать все, что вы говорите.
– Ах, – прошептала она, – когда все это закончится!..
Потом они занялись любовью, сначала с нежностью, а потом все более пылко.
«Можно подумать, – мелькнуло в голове у Маргариты, – при нашей-то любви к таким играм мы делаем это в последний раз».
Итак, утром королева повернула к Линлитгоу, а король продолжал двигаться на юг.
Казалось, Яков рассчитал верно. Граница была не защищена. Цвет английского рыцарства действительно отбыл во Францию вместе с Генрихом. Вдоль всей пограничной линии шотландцы одерживали победы, и во время этих предварительных стычек Яков держал рядом с собой Александра Стюарта, радуясь его юной отваге.
Вот бы мальчик был его законным сыном! Какой король получился бы из него!
Он сказал об этом Александру и пришел в восторг, увидев ужас на его полудетском лице:
– Будь я вашим законным сыном, как мог бы я стать королем, пока вы живы? А если для этого вам пришлось бы умереть, я скорее погиб бы вместе с вами, чем взял вашу корону.
Прекрасные слова сына отцу. «И точно так же я сказал бы своему родителю, – думал Яков, – относись он ко мне как должно – с любовью, как я поклялся всегда относиться ко всем своим детям».
Это были славные дни, и Яков опять почувствовал себя молодым. Спозаранку скакать верхом к новым завоеваниям, учить сына воевать, как полагается настоящему мужчине, и неизменно одерживать победы. Приятно было и наблюдать, как старый Кот-с-Колокольчиком сражается мастерски, достойно великого воина, но с кислым видом, ибо не одобряет эту войну.
Дуглас слишком стар для битв, слишком стар для любви. Может быть, и Джэнет это поняла.
Итак, война шла, к полному удовлетворению шотландцев. А потом они достигли приграничного замка Форд.
Замок стоял на восточном берегу ручья Тилл, в северной части графства Нортумберленд. Александр, скача верхом рядом с отцом, заметил:
– Великолепный замок, но он падет перед нами так же легко, как другие.
Яков, взглянув на две башни, высившиеся в восточном и западном углах крепостной стены, самодовольно кивнул:
– Еще легче, сын мой, так как здешний кастелян у нас в плену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103