Все еще раз убедятся, что, несмотря на неприятность с сэром Джоном Ковентри, он не утратил и доли благоволения со стороны короля.
Он обратился к Албемэрлю и Сомерсету.
– Давайте пойдем в город, – сказал он. – У меня возникло желание поразвлечься.
Албемэрль был рад присоединиться к другу. Его, как и других, удивляло доброе отношение короля к Монмуту. Неприятность с сэром Джоном Ковентри была довольно серьезной, и все же король постарался замять ее из-за замешанных в ней людей. Албемэрль уверовал, что дружба с таким влиятельным молодым человеком может быть ему очень полезной. Сомерсет разделял взгляды Албемэрля.
Было забавно бродить по городу в сумерках и искать приключений. Что за веселье встретить какого-нибудь важничающего горожанина, которого несли в портшезе, и, внезапно перевернув кресло, вывалять его в уличной грязи! Иногда поздно вечером можно было встретить на улице юную девушку, а если юная девушка гуляет поздно вечером, то чего же она еще ждет, как не внимания таких юношей, как Монмут с друзьями?
Они добрались до одной из таверн при гостинице и заказали ужин. Они сидели и пили, разглядывая проходящих молодых миловидных женщин. Хозяин гостиницы заранее принял меры в этом отношении, заперев, жену и дочерей в дальней комнате и горячо надеясь, что распутный герцог ничего не прослышал об их красоте.
Монмут и на самом деле еще не прослышал об этом, поэтому удовлетворялся предложенным хозяином вином; когда они выбрались на улицу, то были так пьяны, что шатались из стороны в сторону и приходилось придерживаться за стены домов, чтобы не упасть.
Они были именно в таком состоянии, когда увидели приближающихся к ним пожилого мужчину с девочкой.
– Ну, – воскликнул Монмут пьяным голосом, – вот и развлечение.
Девочка была почти ребенком и, когда трое пьяных мужчин преградили им путь, она в страхе прижалась к своему деду.
– Подойди, моя славная, – икая, проговорил Монмут. – Ты почти ребенок, но, клянусь, тебе пришло время расстаться с детством. Если ты еще не рассталась…
Старик, определив по изящной одежде и манере говорить, что перед ним придворные, испуганно выкрикнул:
– Добрые господа, позвольте мне и внучке пройти. Мы бедные и скромные люди… моей внучке всего лишь десять лет.
– Достаточно взрослая! – воскликнул Монмут и схватил ребенка.
Ее вопли заполнили улицу, послышался голос:
– Что такое? Кто зовет?
– На помощь! – пронзительно кричала девочка. – Грабят! Убивают!
– Держитесь! Держитесь там, иду! – ответил голос.
Три герцога повернулись на голос и посмотрели в ту сторону. К ним подходил старый городской сторож, высоко подняв фонарь. Он был так стар, что едва ковылял.
– Вот подходит доблестный рыцарь! – рассмеялся Монмут. – Признаюсь, я весь дрожу от страха.
Девочка схватила деда за руку, и они заторопились прочь. Пьяные герцоги не заметили, что они ушли, так как все их внимание сосредоточилось теперь на городском стражнике.
– Милорд, – сказал сторож, – я обязываю вас вести себя спокойно.
– По какому праву? – спросил Монмут.
– Именем короля.
Это показалось Монмуту забавным.
– А знаете ли вы, приятель, с кем говорите?
– С благородным лордом. С воспитанным дворянином. Прошу вас, сэр, спокойно отправляйтесь к себе домой и отдыхайте, пока не протрезвеете.
– А знаете ли, – сказал Монмут, – что я сын короля?
– Тем не менее, сэр, я должен просить вас…
Монмут вдруг рассердился и ударил старика по лицу.
– Становись на колени, невежа, когда обращаешься к сыну короля.
– Милорд, – начал было старик, – я стражник, в чьи обязанности входит поддерживать спокойствие…
– Встань на колени! – воскликнул Албемэрль.
– На колени! – закричал Сомерсет. – Становись на колени прямо на мостовую, пес, и нижайше проси прощения, потому что ты посмел оскорбить благородного герцога.
Старик, помня о недавнем нападении на сэра Джона Ковентри, начал дрожать. Он просительно протянул руку и дотронулся до камзола Монмута. Герцог ударом отбросил его руку, а Албемэрль и Сомерсет силой заставили стражника опуститься на колени.
– Итак, – властно спросил Монмут, – что ты там говоришь, старикан?
– Я говорю, сэр, что я выполняю свой долг…
Сомерсет ударил старика ногой, тот громко вскрикнул от боли. Албемэрль снова ударил его.
– Он и не думает каяться, – заметил Монмут. – Он обращается с нами, как с псами.
И он нанес старику удар ногой в лицо.
Пьяный угар овладел Монмутом, он уже забыл о девочке с дедом, своих жертвах. Теперь им владело желание расправиться с дерзким стариком. Монмут подозревал всех, не выражающих ему немедленного нижайшего почтения, в том, что они насмехаются над ним из-за того, что он незаконнорожденный сын. Ему необходимо было видеть в два раза больше почтения, чем самому королю, так как ему важно было, чтобы люди помнили о том, кто он такой, тогда как король в таких напоминаниях не нуждался.
Стражник, чувствуя убийственное равнодушие Монмута к своей просьбе, встал на колени.
– Милорд, – сказал он, – умоляю вас не делать ничего такого, что может плохо сказаться на вашей репутации и добром имени…
Но Монмут был слишком пьян, и, кроме того, его мучила мысль о том, что его достоинству нанесли оскорбление.
Поэтому он пнул старика ногой с такой свирепостью, что тот ничком упал на камни мостовой.
– Ну же! – завопил Монмут. – Давайте покажем этому болвану, что случается с теми, кто оскорбляет сына короля.
Албемэрль и Сомерсет последовали его призыву. Они злобно навалились на старика, пиная его и избивая. Изо рта у стражника побежала кровь, он поднял руки, закрывая лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108