Она будет думать об этом. Представлять все в мельчайших подробностях. Теперь, когда она почувствовала его вкус, она наконец могла выразить словами то, что испытывала по отношению к нему с самого начала и что не давало ей покоя с первого дня их знакомства: в Адаме Блэке было больше человеческого, чем у большинства людей.Он был сильным, чувственным и уверенным в себе, настоящим гедонистом в каждой клеточке своего золотисто-бархатного тела. Он обожал секс, наслаждался сексом и всем, что с ним связано. Он был властен, но именно этим будил воображение женщины. Габби знала, что в постели он захочет играть ведущую роль и, пожалуй, будет грубоват. Он станет овладевать ею всеми способами, какие она только могла себе представить, а также – в этом она была вполне уверена–и теми, какие не могла.Он будет изобретателен и неутомим и полностью отдастся наслаждению. Габби не сомневалась, что он сможет сделать так, как сказал, – оставить ее такой слабой, так оцепенело и отчаянно жаждущей, что у нее не найдется сил даже на то, чтобы самостоятельно поесть, оторвать голову от подушки, от пола или где он там ее оставит, когда закончит с ней.Адам Блэк мог запросто свести женщину с ума в постели. «И не только там», – предупредил слабый внутренний голос. «О да, – не стала спорить Габби. – И не только там». Обо всем этом ей нужно было хорошенько подумать, и желательно не тогда, когда он к ней прикасается. И она обязательно все взвесит, как только все немного утрясется.Не то чтобы Габби искала себе оправдания, но, с тех пор как ее жизнь стала такой сумасшедшей, она была вынуждена быстро реагировать на постоянно изменяющиеся обстоятельства, не имея возможности все как следует обдумать. Не было необходимости вспоминать одно из изречений Грэм, чтобы понять, насколько опасна такая жизнь.«Но Боже правый, – подумала Габби, внезапно разозлившись, – мне было бы гораздо легче думать об этом, если бы я знала, каковы мои шансы выжить». Для того, кто не знает, сколько ему осталось жить, дисциплина и самоотречение имеют странное обыкновение улетучиваться вслед за подсчетом калорий.Прошло довольно много времени, пока Габби пришла в себя после дикого возбуждения настолько, что смогла расслабиться в объятиях Адама, когда они перемещались. И даже тогда она вела себя очень осторожно. Она избегала прикосновений к той части его тела, которая все еще была твердой как камень могла легко завести ее снова. Габби заметила, что он и сам стремился не прикасаться к ней своим бугром, и когда она ненароком задела его там, он возмущенно зарычал:– Не прикасайся к нему! Больно же. Я все-таки не железный.– Извини, – тут же ответила Габби, хотя женское начало где-то глубоко внутри нее восторжествовало, с радостью узнав, что не одной ей так нелегко прийти в себя. И что не только на нее их близость произвела такой сильный эффект. (И уж конечно, он все-таки был железный, по крайней мере в том самом месте.)Габби была ошарашена, когда через некоторое время они снова оказались в своем номере и Адам решительно схватил их багаж. Она открыла рот, чтобы спросить, что, черт возьми, там такого важного, что они рискнули вернуться – и впрямь, вещи и туалетные принадлежности можно было в любой момент заменить другими, – но он снова переместился, а она хорошо усвоила урок о том, что молчание – золото. (К счастью, на этот раз по пути им не встретились озера; Габби радовалась, что они не оказались у побережья, ведь материализоваться где-нибудь в кишащих акулами водах было бы гораздо хуже, чем окунуться в озеро с головастиками.)Они продолжали перемещение, пока Габби окончательно не потеряла счет времени, и снова сели на пассажирский поезд.Оказавшись в поезде, Адам занял место и привлек девушку к себе, посадив между ног, но все же сохраняя дистанцию. Затем он прислонил ее плечи к своей груди, обнял и оперся подбородком о ее макушку.Габби с изумлением увидела, что он дрожит. Едва заметная нервная дрожь сотрясала его сильное тело.– Что случилось, Адам? – взволнованно спросила она. Что Могло заставить Адама Блэка дрожать? И хотела ли она знать об этом на самом деле? Что она пропустила? Находятся ли они в безопасности или еще нет, несмотря на все эти бешеные перемещения?– Что случилось? – проревел он. – Что случилось? Черт возьми, я все испортил, вот что случилось! Ты знаешь, как нам повезло, что он позволил мне видеть и слышать его? Если бы не это, лучше даже не думать, что было бы с нами. Черт я не привык ко всей этой проклятой ограниченности в силе; мне нелегко справиться с этим дерьмом. – Последовала долгая пауза, затем раздались приглушенные проклятия. – Нельзя было оставаться там на ночь, Габриель. Нам нельзя останавливаться нигде, пока я не привезу тебя в Шотландию и не буду уверен, что ты в безопасности. Я был самонадеянным придурком. Его руки обняли ее крепче, и он погрузился в молчание.Габби моргнула и тоже не стала нарушать тишину. Ее сердце учащенно билось в груди. «Я был самонадеянным придурком», – сказал он. Не ожидала она услышать эти слова от властного Существа.И грань между человеком и Существом стяла, для нее еще более размытой. Закрыв глаза, Габби откинулась назад, облокотилась на него и сказала себе, что попробует заснуть, если сможет, потому что трудно было предсказать, где и когда ей удастся поспать в следующий раз. Едва ей удалось задремать, как он легонько потормошил ее; они сошли на платформу и поехали в аэропорт.– Самолет сейчас отлетает, ka-lyrra, – сказал Адам, изучая табло. – У меня нет времени дурачить их компьютеры и делать тебе билет. Придется тебе держать меня за руку. Идем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94