Но разнося послания Вернера, она видела городскую суету. И сегодня чувствовала, как беспорядок растекается по улицам. По пути в оружейную, где следовало получить отчет о выкованных мечах и копьях, ей пришлось проталкиваться через толпу, заполнявшую мощеные улочки, она была в одежде цвета «орлов», но чернь и не думала уступать ей дорогу. Сотни людей одновременно разговаривали, кричали и жестикулировали. Некоторые, лишенные крова, ютились под навесами домов и исподлобья посматривали на проходивших мимо.— Дорогу! — кричала она, пытаясь пройти через рыночную площадь. — Королевская служба!— Чертовы «орлы»! — закричал кто-то, угрожающе поднимая палку. — Тебя-то хорошо кормят во дворце!Человек был одет в лохмотья, тощ, истомлен голодом, но гнев придавал ему силы. Лиат испугалась, когда на нее уставились горящие глаза нескольких простолюдинов. Один вытащил нож.— Проходи, девушка, — остановил их какой-то ремесленник. — Она всего лишь посланник и не отвечает за бургомистра, пусть идет.Озлобленный скрылся в толпе.— Благодарю тебя, — сказала она ремесленнику.— Думаю, тебе следует избегать рынка, — сказал тот, — здесь слишком много недовольных. Можешь пройти по той улице. И когда вернешься во дворец, передай бургомистру от доброго гражданина Гента, что внутри города дремлют куда более страшные чудовища, чем те, что обложили нас снаружи. Он рискует их разбудить, если не накормит хорошенько.— Хорошо, передам, — немного озадаченно ответила Лиат. Она с радостью пошла по обходному пути, но даже здесь, на глухой улочке, хватало бесприютных беглецов. Плакали младенцы, дети постарше жаловались своим родителям. Старуха сидела прямо на земле, завернувшись в грязный шерстяной платок, и на едва горевшем костре пыталась испечь подобие лепешек из муки и воды.«О Владычица!» — подумала Лиат. В сухую погоду костер, разведенный в такой близости от домов, привел бы к пожару. Может, и к лучшему, что стояла сырая погода.— Прошу тебя, «орлица»! — услышала она чей-то мягкий, немного хриплый голос.Она остановилась от неожиданности как раз напротив вонючей кучи мусора с отвратительным запахом крысиных костей, шкур, мочи и кала.Ее остановил человек в крестьянской одежде, на худом лице застыло выражение отчаяния и безнадежности. Лиат испуганно отступила назад.— Прошу тебя, — повторил он, — отведи меня к бургомистру.— Не могу. Я только выполняю поручения.— Пожалуйста, — просил он, пытаясь схватить ее за руку. Она вырвалась, но что-то в его облике удержало ее от немедленного бегства. — Ты должна что-нибудь сделать. Моя дочь.— Ваша дочь?— Она больна, и нам нечего есть. Вот, посмотри.Его дочь… Лиат вспомнила об отце, и тоска охватила ее. Она последовала в небольшой грязный переулок за крестьянином, где тот смастерил себе навес. Девочка лет восьми лежала в полудреме, но, услышав шаги отца, проснулась и протянула руки навстречу ему.— Папа, — тревожным шепотом заговорила она, — у меня болит в груди. Прости, я думала, что буду сильной. — Когда она увидела Лиат, ее глаза расширились от испуга. Казалось, она сейчас закричит, но вместо этого девочка тяжело закашляла.Отец встал перед ней на колени, утешая, пока она наконец не умолкла. И с обреченным выражением лица повернулся к Лиат.— Мы ведь не бедняки, «орлица». У меня была усадьба, и я исправно платил подати графине Хильдегарде. Две зимы назад моя жена и младшая дочь умерли от лихорадки. Мириам — последнее, что у меня осталось. Здесь у нас никого. Никто не поможет и не даст работу. Помоги нам, если можешь, «орлица». На базаре говорят, что во дворце бургомистра пируют каждый день. Я боюсь, что дочь…Лиат думала об отце. Его нет, он никогда больше не будет шагать рядом с ней, ровным и тихим голосом рассказывая о звездах. Не важно, сколько он совершил ошибок. Должно быть, много, — но он всю жизнь боролся с Тьмой. И всю жизнь заботился о ней, Лиат. Слезы катились по ее лицу вместе с каплями дождя. Девочка смотрела на нее с испугом, а мужчина — с безрассудной надеждой.— Вы не пробовали обратиться к епископу? Она приютила у себя многих беглецов и, должно быть, кормит их.— Я пытался, — отвечал крестьянин, — но там и так много людей. Стражники не дали нам даже приблизиться к собору.Она сняла с пальца кольцо с гербом «орлов».— Возьми это и иди во дворец. Скажи «драконам», что я хочу устроить тебя на работу в конюшнях. Ты ведь сможешь ухаживать за лошадьми?— У меня были овцы, козы и цыплята. Лошадей — никогда.— Что ж, пусть будут цыплята, — равнодушно отозвалась она. — Возьми свою дочь. С кольцом тебя пропустят, потом вернешь его мне.— Папа, — зашептала девочка и снова закашлялась. Крестьянин униженно принялся благодарить Лиат, и она испугалась, как бы не привлечь излишнего внимания. Всех несчастных в городе она спасти не могла.— Мне надо идти, — быстро сказала Лиат, — у меня поручение от бургомистра. — И с радостью убежала, всю дорогу до мастерской оружейника вытирая слезы.Весь день она пробегала по поручениям Вернера. От приглашения явиться на очередное ночное пиршество отказалась, сослалась на усталость, а когда легла, быстро забылась тяжелым сном. Наутро ее разбудил слуга. Испуганный, он звал ее к бургомистру.— «Орлица»! — Вернер тревожно расхаживал по зале. — Ты слышала? Видела?— Простите, господин бургомистр, я только проснулась. Вчера…— Господь и Владычица! До чего мы дошли! — Он взял с подноса, который держали перед ним, кусок копченого мяса и положил себе в рот, будто желая этим успокоиться. — Я отослал Вулфера в кожевенную мастерскую. Что теперь делать? Кто мне поможет? — Он влепил пощечину ближайшему слуге и после этого наконец пришел в себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159