Он откинул дверцу подвала, исчез внутри… и вернулся как раз вовремя – мяч влетел в то же окно.
На секунду все замерли. Я не знаю, кто был поражен сильнее, но Уэйн первым сообразил, что делать. Он пустился наутек.
Дед зарычал, схватил палку и побежал за ним. Уэйн бежит и хохочет, дед орет, а мы стоим и не знаем, за кого «болеть». Почему Уэйн смеялся? Да просто, оглянувшись, он увидел, что за дедом, нагоняя его, бежала бабушка. Тоже с палкой в руках. Но грозила она этой палкой деду.
Задний двор нашего дома в Брэнтфорде теперь стал настоящей достопримечательностью. В каждой книге об Уэйне о нем упоминают: там находится каток, где учился стоять на коньках знаменитый Гретцки и где его отец сделал из него звезду. Отчасти это так. Я действительно залил каток на дворике позади нашего дома, когда Уэйну исполнилось четыре года. Но он не учился там кататься на коньках. Этому он учился на льду реки на нашей ферме и на городских катках. И заливал-то я этот каток вовсе не для того, чтобы вырастить из сына великого хоккеиста. Причина была более серьезной: мне надоело мерзнуть.
Видите ли, когда мы поставили его на коньки, самым сложным оказалось увести его со льда. Ему это дело очень полюбилось. Он все время приставал, чтобы мы ехали на ферму или водили его каждый вечер на каток в парке. Ему все было мало. Недалеко от дома был открытый каток. Когда ему исполнилось три года, я стал водить его туда. Все-таки поближе к дому, все полегче.
Но не тут-то было. Уэйн радовался, а я проклинал зиму. Я пускал его на лед, а сам ждал в машине. Другие дети, покатавшись немного, собирали вещички и отправлялись по домам. Уэйн продолжал кататься. Вот уже все разошлись, остались мы вдвоем: на льду – счастливый Уэйн, а в машине – я, уже превратившийся в сосульку. И однажды вечером, оттаивая в теплой кухне, я сказал Филис: «Все. Я уже промерз насквозь. Я понимаю, что он хочет ходить на каток в парк. Но я не думал, что он решил там поселиться. Следующей зимой залью задний двор и пусть он там торчит сколько хочет». Так что этот поступок был продиктован вовсе не какими-то честолюбивыми замыслами, а просто заботой о своем здоровье.
В первый раз я залил этот каток зимой 1965 года и с тех пор делаю это каждый год. (Не всегда это легко сделать. Однажды сломался наконечник на шланге, когда я заливал лед. Надо было идти в магазин и покупать разбрызгиватель для полива газонов. Дело было в декабре. Представляете, каким идиотом выглядит человек, требующий в магазине поливалку для газона в середине зимы? Выход был один: я послал Филис. Она вернулась с покупкой, но заявила: «В следующий раз пойдешь сам. Продавец решил, что я сумасшедшая».) Наш каток стал местом для катания всей соседской детворы. Мы провели электричество из нашей сушилки, а сосед включал фонарь над своим гаражом, и ребята могли кататься, пока родители не загоняли их домой. Уэйн иногда подкупал соседских мальчишек монеткой, чтобы они не уходили, если он еще не накатался.
На следующую зиму я попробовал записать Уэйна в детскую команду. Ему было пять лет, он буквально жил на катке и все время приставал ко мне с вопросом, когда же он будет играть в настоящей команде?
– Когда я тебя запишу, – отвечал я ему.
Он ничего не знал о записи и регистрации, о том, что нужно делать это за много недель. Он понимал одно, что хоккей – это команда, а он еще не играет в команде. Я решил попробовать. Это сейчас все легко и просто, потому что созданы лиги для пятилетних. А тогда в детские команды в Брэнтфорде принимали с десяти лет. Уэйна не взяли. Как он огорчился!
Я успокаивал его как мог, говорил, что нужно тренироваться в любом случае.
– Видишь ли, ты мелковат для хоккея, но если ты будешь хорошо владеть шайбой и внимательно играть, то, может быть, это тебе не будет мешать.
– Ладно, – сказал он.
В ту зиму он был готов ночевать на катке. Он раз за разом проводил шайбу по лабиринту из пластиковых коробок, поставленных на лед, вполне серьезно занимался техникой скольжения и учился держать шайбу на клюшке. Когда его пытались завести в дом, дело доходило до скандалов.
На следующий год за несколько недель до начала сезона 1967/68 года он углядел в газете объявление об открытом конкурсе в команду новичков. Смотр проводился в спортивном центре.
Когда мы явились, лед был заполнен мальчишками. Уэйн – такой маленький, казалось, он потеряется в толпе. С тренерами я не был знаком. В то время я вообще мало кого знал в Брэнтфорде. Так что я просто пустил его кататься в эту круговерть. А Дик Мартин, ставший первым тренером Уэйна, заметил его, не посмотрел на его рост и возраст и взял в команду. Уэйн был таким маленьким, что, когда он забил свой единственный гол в том сезоне (вот, кстати, вопрос для викторины: наименьшее число шайб, забитых Гретцки за сезон, – 1) и друзья по команде кинулись его поздравлять, «герой» не был виден из-за спин.
Потом в раздевалке его поздравил помощник тренера Боб Филипс: «Это твой первый гол, Уэйн, – сказал он. – Потом будет еще много голов».
Никто не знал тогда, как он был прав.
Вот так на семейной пригородной ферме, на крошечном катке позади родного дома и начиналась большая дорога, которая провела Уэйна по всему Североамериканскому континенту, а потом и по всему миру. Но уже появились Ким, Кейт, Глен и Брент, и нам приходилось разрываться и спешить одновременно в сто мест. Непросто выдерживать эту лихорадочную спешку, пока ей конца не видно, и все же ни одной минуты нашей жизни мы не поменяли бы на другую.
Знаете, я до сих пор храню ту пленку, заснятую на замерзшей реке. На ней видно, как небольшой ворох одежек оступается, падает, поднимается на ноги, делает пару шагов и снова падает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60