Попомни вещь одну, Сергей Дмитрич, важную очень вещь. Так уж природой заповедано, что враждебность мира окружающего самому миру совершенно необходимой будет. Каждая жизнь, малая или большая, травинки или льва могучего, на борьбе построена за существование свое благополучное. Борьба эта живое сильным делает — вот почему зверь лесной болеет исключительно редко, а то и не болеет вовсе. А вот собачка комнатная аль животина домашняя — те часто хворь знают и дохнут во множестве от этих хворей разных. У человека врагов уже нет в этом мире, действительным царем он сделался на планете сей. Но вопреки природе не сможет идти даже он — вот и выходит, что одни цари убивают других царей таких же в количествах неисчислимых без особой нужды и поводу. А почему? Так силен закон этот, сильнее его только мертвое и будет, а кто жив и жить хочет, кто род свой продолжить хочет надежно — следовать ему вынужден. Много у вас назиданий государственных да изречений церковных — мол, не убий, да не злобствуй, не ненавидь и не ударь. Но века проходят — а все остается на местах своих... Ярость, ненависть, убийства большие и малые. Не пойми превратно, Дмитрич, природе нужды нет в убиениях — но борьба ей надобна, потому как основа это успешного выживания и силы... Ну а чудо если выйдет, прекратятся вмиг все убийства да войны — что думаешь? Полста лет не пройдет, как сгниет человек в хворях превеликих или разум утратит, безумным сделается...
Следователь: — Ну и мрачна же твоя картина, Андрей Николаевич!
Стоменов: — Я верно говорю — и ты меня понимаешь, я это чувствую. Как войны затевать по миру огромному — так вроде бы само собой разумеется, а как подумать, что это по закону природному неотвратимым будет, — так и страх обуял. Знаешь, Сергей Дмитрич, я с животными разными разговор вести умею — знаю их чаяния и думы: так вот, скажу тебе, что много лучше будет животное любое человека, царством своим гордящимся. Животная — она светлая, словно ребенок будет. Но сказал — истинно царь человек на земле этой, нет у него врагов, вот и в самом себе нашел он врага великого... Велика Сила его может быть, если с разумением ко всему подход иметь. Человек Силу обретать может в противоположности своей, что волк делать не умеет, даже если хотеть будет страстно. Главное — науку понять, как с законами природными ужиться, им не противословить...
Следователь: — И как оно все выйдет тогда, если по-твоему следовать?
Стоменов: — Стаей огромной враз маловозможно уразуметь науку эту, потому как лишь вражду еще большую посеет она. Выйди я на широкую площадь да скажи все слова свои заветные громогласно — кто, как думаешь, в горло мне первым вцепится намертво? Дак те и будут, кто братственность да любовь всемировую проповедуют... Хошь — не хошь, а такая вот выходит оказия. Шепни им на ушко, дескать, ребеночек малый слезу голодную роняет, так они кровью поля зальют, чтоб ребеночек, значит, не кручинился. Оттого никогда и никто в роду Кривошеевском да Никитовском науки нашей не ведал прилюдно, а лишь иногда человеку отдельному сказывал, как я с тобой разговор имею. По отдельности человек уразуметь сможет, но разом все — никогда, потому как крови будет много, и ничего больше... (после некоторой паузы). И если ты, Сергей Дмитрич, прозреешь, что нет на белом свете ни добра, ни зла, а есть белый свет этот один и Мертвое Царство опосля для каждого из нас, то мир посему чуточку вернее сделается. Отчего так? Так ведь уразумеешь, что потребу природную удовлетворяешь ты — и ничто другое! За благость людскую битву ведешь, за мир во всем мире сражаешься, аль позицию свою ученую отстаиваешь — все едино. Маг рода Кривошеевского отличие от любого другого люда в том имеет, что не добро на сердце его, а Невраждебность к миру окружающему. Услышь накрепко слово это, Сергей Дмитрич, — НЕВРАЖДЕБНОСТЬ! Не злостность это и не добродетель, а очищение сердца своего от переживания вражности других, от страха, ненависти и озлобления... Маг Смертный не тратит жизнь свою попусту в борьбе вечной за одну из идей, которых на земле неисчислимое множество. Три надобности его главных, как звезды яркие, ведут его. Первая — это обессиливание врага своего случайного. Намеренных врагов у нас не было никогда, а случайным мир всегда полон. Оттого не делаю я разрушений и не гублю живое, против меня поворотившееся, — я лишь силу у него отнимаю, бессильным по отношению к жизненности моей делаю. Второе — тело и разум свой содержать в чистоте и удовлетворенности. Телу здоровое существование надобно, питание и питье разумное, утехи плотские и ум ясный, потому как последнее многим хворям порождения не дает. Третье же — Сила великая, дух степенный и радость жития бестелесного. Первая звезда трудов великих стоит и дается не всем, но если дается — то на всю оставшуюся жизнь беречь тебя сможет. Второе союзом разума и тела обретается, невосприятием всего пустого и суетного, а главное — торжествованием телесной жизни твоей в мире этом. Торжество тогда наступает, Сергей Дмитрич, когда радует тебя не то что цветочек красивый увидал ты да умилился, а когда запах его вдохнул, мягкость его руками почуял. Женщина красива да желанна та выходит, что перед тобой стоит, а не та, что по телевизору кажут. И третье для того имеется, чтобы Силу, в науке Магической усвоенную, укрепить и упрочить, да умирание будущное принять легко и столь же легко в мертвом царстве существовать бестелесно. Помнишь, что ведал я тебе? Когда в мире этом, то с мертвым будь близок, тогда и после, напротив, рядом с живым будешь вечно и безмятежно...
Ни чинов у нас на земле этой, ни богатств несметных, ни семей и друзей — не было, нет и не будет никогда, хотя и обратное не возбраняется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35