Только – madre – знать бы, как именно».
Гомес возвращался в отель другим путем, не тем, которым выходил к Сене, и в результате оказался неподалеку от площади Шателе. Неожиданно на другой стороне улицы мелькнула фигура, показавшаяся ему чем-то знакомой. Человек шел очень торопливо.
«Что же это за hombre?» – спросил Гомес себя, внешне ничем не выказывая своего интереса. И тут же торжествующе щелкнул пальцами – не вынимая руку из кармана. Он понял, кто идет ему навстречу.
Человек, теперь все с той же торопливостью поднимавшийся по каменным ступенькам дома на противоположной стороне улицы, был не кто другой, как Брэм Векслер, глава парижского отделения Международного агентства по контролю за наркотиками, тот самый, чье изображение совсем недавно демонстрировала Натали Дент. Тот самый, кого подозревал покойный Жозеф Бушон.
По возможности не привлекая к себе внимания, Гомес быстро огляделся. Совсем неподалеку оказался довольно темный подъезд; изо всех сил стараясь выглядеть как можно более невинно, он вошел в этот подъезд и начал ждать.
Холодно.
Гомес прибавил обогрев своего пальто, однако теперь ко всем прочим неудобствам добавился запах горелого пластика. Пришлось повернуть ручку назад и смириться с холодом.
Через пятнадцать мучительно долгих минут чиновник МАКН снова вышел на улицу, но уже не один. Его сопровождала довольно пухлая женщина лет сорока с чем-то. Пройдя до конца квартала, парочка загрузилась в автомобиль.
«Вот черт! – удивленно прокомментировал разворачивающиеся события Гомес. – А ведь я знаю эту особу. Более того, однажды я имел счастье поломать из-за нее ногу. Какого, собственно, хрена понадобилось ей в Париже? И чего это она крутит шуры-муры с этим мужичком?»
* * *
Бережно сжимая левой рукой стакан эля, Гомес беседовал по видеофону с роботом. Сыщик пребывал в своем номере отеля «Лувр», а робот – на другом конце света, в Большом Лос-Анджелесе, в информационном центре детективного агентства «Космос».
– Относительно доктора Хильды Даненберг ровно ничего интересного, – сообщил блестящий серебром клерк. – Судя по досье, она, как и всегда, безупречна.
– А как она попала в Париж?
– Рождественские каникулы.
– Она тут крутит шашни с парнем по имени Брэм Векслер, главой...
– Парижского отделения МАКН, – закончил фразу робот. – Согласно нашим данным, они просто друзья.
– И у нее нет никакой такой служебной необходимости встречаться с ним? Ее не вызывали в Париж по линии МАКН?
– Нет.
Гомес отпил из своего стакана.
– А не находится ли эта леди в контакте с профессором Киттриджем?
– Они не поддерживают более дружественных... секундочку, подождите, Гомес, здесь кое-что есть. За последнее время доктор Даненберг трижды посещала Северную Калифорнию. А...
– Вот-вот, именно там Киттридж и работает над своей давно и с нетерпением всеми ожидаемой антитэковой системой. Есть какие-нибудь данные, что милая дама навещала профессора?
– Нет, но возможность такую нельзя исключать, верно ведь? Надо принять во внимание, что за ней особенно-то и не следили.
Гомес кивнул в знак полного согласия.
– Ну что ж, спасибо.
– De nada, – ответил робот. – Этот маленький кусочек мексиканского наречия я...
– Я понимаю. Gracias.
Закончив разговор, Гомес встал и подошел к окну.
Там он и стоял, глядя на ночной город и не видя его, через несколько минут, когда входная дверь объявила:
– К вам мисс Дент.
– Ох, – произнес сыщик, с мрачным лицом повернувшись на голос. – Ну ладно, впустите ее.
В правой руке Натали сжимала видеокассету.
– Я тут решила, раз уж мы, считается, разгребаем эту помойку плечом к плечу, то стоит продемонстрировать тебе то, что сумел снять Сайдбар.
– А он, случаем, не собирался зайти ко мне?
– Нет, он сейчас поехал...
– Bueno. Уважаемая леди, чувствуйте себя как дома.
Если в голосе Гомеса и слышался энтузиазм, то весьма умеренный.
– Мой casa – ваш, и все такое прочее.
Проигнорировав предложенный гостеприимным хозяином стул, Натали направилась прямо к стене – экрану – и вставила кассету в приемный паз.
– Несомненно, ты найдешь этот материал в высшей степени интересным и поучительным.
– Ты, случаем, не съела на ужин что-нибудь кислое?
– Если хочешь знать, я даже не обедала – нет времени, иду по следу.
– Сейчас на твоей, chiquita, обычно симпатичной мордашке такое мрачное выражение, что я подумал, а не проглотила ли ты...
– В твоем обществе, Гомес, у меня вообще мрачнеет лицо. А теперь заткни, пожалуйста, поддувало, и смотри.
На экране возник до боли знакомый Гомесу кусок парижской улицы. По тротуару торопливо шел Брэм Векслер. Дойдя до дома Хильды Даненберг, он начал подниматься по ступенькам. Динамики четко воспроизводили каждый шаг чиновника МАКН.
– Очень милый фильм, – довольно безразлично прокомментировал Гомес.
И тут появилось огромное, во всю стену, изображение его самого. Скрючившись от холода в темном парадном, героический сыщик внимательно наблюдал за дверью дома доктора Хильды.
– Оперативничек, нечего сказать, – ехидно заметила рыжая зараза. – Работаешь с ловкостью быка в посудной лавке. Да ты был заметен там, как ворона на столе.
– Снегу.
– Что?
– Вороны очень заметны на снегу. А безобразие в посудной лавке устраивают обычно слоны.
– Ну, бык в посудной лавке ничем не лучше слона, и вообще это не имеет отношения к делу.
– Так ты говоришь, фильм снял Сайдбар?
– Совершенно верно.
– Он великолепно прятался. Мне и в голову не приходило...
– Видишь, что такое хорошее наружное наблюдение? Главный фокус здесь в том – и я считала, что, посвятив бессчетные годы своей жизни подсматриванию за ближними, ты и сам знаешь об этом, – так главный фокус в том, чтобы никто тебя не заметил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61