За неодеревянным письменным столом сидел до неприличия расплывшийся брюнет лет тридцати пяти, – по всей видимости, Бозвелл собственной персоной. При помощи пары тонких металлических палочек для еды он сосредоточенно поглощал прямо из пласкартонного пакета нечто неопределенно зеленое. Вокруг высились груды старомодных сундуков для одежды, массивных упаковочных ящиков, коробок, все это довершали разбросанные там и сям самые разнообразные детали самых разнообразных туалетов.
– Марджи, Марджи.
Голос толстяка оказался скрипучим, как несмазанная дверь.
– Опупенно рад тебя видеть. А это что за фраер?
Улыбнувшись, Мардж сдвинула в сторону груду валявшихся вперемешку видеокассет и факсов.
– Ты похудел, Эдвин.
Она пристроилась на краю стола.
Очень аккуратно закрыв коробку, Бозвелл отставил ее в сторону. Затем, с той же аккуратностью, он вытер палочки и вложил их в неокожаный футляр.
– Ты знаешь, лапа; я ведь и вправду скинул чуть не целые одиннадцать унций – и это за одну прошлую неделю. Так кто, говоришь, этот парень?
– Друг, – несколько неопределенно ответила Мардж.
– Друг. Обязательно надо иметь хоть пару долбаных друзей, а то – кранты. Точно говорю, если все время одному да одному – в психушку угодить недолго.
– Угадай, Эдвин, кого я только что видела на той стороне?
– Ни малейшего долбучего представления.
– Энни Кеттлмен.
– В жизни не слыхал такого имени, лапа.
Мардж слегка наклонилась вперед.
– Энни работала на тебя.
– Ошибаешься. В жизни не представлял артистку по имени Энни Келлерман.
– Энни Кеттлмен. А представлял – так это точно, – сказала Мардж. – Она уже больше года в твоем списке наемников. Я потому знаю, что почти столько же времени уговаривала ее оставить это занятие.
– Брось, Мардж.
В голосе Бозвелла звучала вполне искренняя обида.
– Ты несешь какую-то хрень, ну прямо долбаный бобби. Я – театральный агент, чистый и непорочный. Знаю, знаю, ходили всякие там грязные сплетни, словно я даю напрокат наемников, убийц и прочую гнусную публику.
Он потянулся за футляром с китайскими палочками.
– Было очень здорово покалякать с тобой, только извини, у меня есть и другие...
– Эдвин, ты же знаешь, я могу быть очень и очень противной.
Улыбаясь почти дружелюбно, Мардж ухватила толстяка за шкирку.
– А вот этот мой друг – так он еще в два раза хуже. Так как насчет того, чтобы рассказать нам, кто нанял у тебя пару дюжин или около того лучших твоих людей для налета на логово тэк-гопников?
– Я не знаю ровно ни хрена насчет...
– Лучше бы тебе, Эдвин, отнестись к моему вопросу посерьезнее.
Размахнувшись правой рукой, она влепила толстяку увесистую пощечину.
Бозвелл с ненавистью посмотрел на нее снизу вверх.
– Твое счастье, лапа, что ты – дама, – сказал он все тем же скрипучим голосом, – а то хреново тебе пришлось бы.
Мардж ударила его снова, на этот раз, пожалуй, даже еще сильнее.
– Я прекрасно знаю, что ты послал Энни туда, где ее убили. А теперь скажи, кто...
– Убирайся к долбаной матери из моего кабинета – вот что я тебе скажу.
Вскочив на ноги, Бозвелл резким движением левой руки сшиб Мардж со стола. Споткнувшись о груду коробок, она подвернула ногу и, вскрикнув от боли, свалилась на пол.
Джейк потянулся за парализатором.
Одна из расположенных за спиной взбешенного Бозвелла стенных панелей куда-то отъехала.
И в комнату ворвались двое рослых, угрожающего вида андроидов.
* * *
Разбудило Дэна ярко светившее в глаза солнце.
Он сидел в высоком плетеном кресле на целой горе разноцветных подушек. Сквозь расположенное прямо перед ним огромное окно виднелся желтый песок совершенно безлюдного пляжа. А дальше – ничего, кроме воды неправдоподобно яркого синего цвета.
Откуда-то сверху, из глубины столь же яркого вечернего неба, упала одинокая чайка. Неторопливо, словно нехотя, она начала кружить над самой поверхностью воды. И вдруг левое крыло птицы отделилось от тела.
Отчаянно взмахивая вторым крылом, она попыталась взлететь, но вместо этого упала, подняв целый фонтан брызг, и быстро пошла ко дну.
– Третья за сегодня, – произнес кто-то за его спиной. – У них что, денег не хватает на приличных робоптиц?
– Нэнси!
Дэн попытался встать, но его ноги такого начинания не поддержали. Почувствовав легкое головокружение, он снова осел в громко скрипнувшее при этом кресло.
Девочка, стоявшая прямо за спиной Дэна, взяла его за руку.
– Ты попал под парализатор, – сказала она, – так что некоторое время особо не трепыхайся.
– Я хочу кое-что спросить у тебя:
Дэн крепко сжал ее руку.
Нэнси прислонилась к подлокотнику кресла.
– Давай, только не пытайся пока вставать и ходить.
– Я помню, что очнулся после того, как этот засранец... прости, пожалуйста, после того, как Мерлин отключил меня своим телекинезом.
– Я общалась с Мерлином. Он и вправду засранец.
– О'кей. Так, значит, я очутился в Букингемском дворце. Там была ты и этот парень по имени Ланселот.
– Да. Узнав, что тебя захватили, я уговорила Ланселота разрешить нам увидеться.
– А он... Мне сказали, что он...
– Об этом мы поговорим после.
Дэн посмотрел ей в глаза.
– И сразу, как ты там появилась, одна из стен этой комнаты словно взорвалась и... – Он медленно покачал головой. – А больше я ничего не помню, Нэнси. Ну еще – как появились два здоровых парня в черном и как они схватили тебя.
– Ты попытался вмешаться, и один из черных отключил тебя парализатором.
– Это они привезли нас сюда?
Нэнси кивнула.
– И они перебили там довольно многих ребят.
– А нас почему пощадили?
– Меня, – объяснила Нэнси, – из-за папаши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61