А какой идиот! Воображает, что действует по воле Божьей. Ну так позвольте вам заметить, что у Бога другое мнение на этот счет. Даже в Библии сказано: «Рабы, повинуйтесь своим хозяевам». Разве я не прав, капитан Камерон?
Кирнан в беспокойстве воззрилась на Джесса, мысленно молясь, чтобы он не стал вступать в спор за обеденным столом. Джесс пожал плечами:
– Боюсь, мистер Миллер, что в свое время я недостаточно хорошо изучил Библию.
– Что? – набычившись и покраснев, грозно спросил Эндрю Миллер. – Уж не хотите ли вы сказать, что Браун не заслуживает виселицы?
– О, разумеется, заслуживает, – отозвался Камерон, – по закону с ним именно так и следует поступить.
Эндрю удовлетворенно откинулся на спинку стула. Томас Донахью явно чувствовал себя не в своей тарелке. Друг Эндрю и ярый сторонник штатов, он, тем не менее, не одобрял рабства.
Камерон обернулся к собеседникам:
– Не забывайте, джентльмены, что за столом присутствует леди. Предлагаю на время обеда оставить политические дискуссии.
К вящему неудовольствию девушки, ее отец презрительно фыркнул:
– О чем ты толкуешь, Джесс? Ты не хуже других знаешь мою Кирнан!
Тот обаятельно улыбнулся.
– Возможно, даже лучше, – безмятежно ответил он.
– Тогда тебе должно быть известно, что она обожает разговоры о политике.
– О Боже, – притворно ужаснулась Кирнан, – в какую компанию я попала!
Она ткнула отца в бок. Он, явно не ожидая ничего подобного, чуть не поперхнулся, выронил вилку и недовольно воззрился на дочь, а та очаровательно улыбнулась.
– Доставь мне удовольствие, папочка, – тоном эдакой пай-девочки проговорила она. – Давайте действительно оставим эту тему – хотя бы на время.
И в самом деле, собравшимся было что обсудить, помимо Джона Брауна, – недавно поставленную в театре пьесу, надвигающуюся войну, деловую поездку, из которой только что возвратились мужчины. Блюда, подаваемые на стол, были исключительно хороши, но Кирнан почти ни к чему не притронулась. К моменту, когда им принесли кофе в изящном серебряном кофейнике, волнение девушки достигло предела. Обед скоро закончится! Может быть, хотя бы тогда ей удастся поговорить с Джессом?
К сожалению, не удалось. Камерон даже не притронулся к кофе. Поднявшись со своего места, он сказал, что у него назначена встреча со старым боевым товарищем, и откланялся, отвесив самый изысканный поклон Кирнан.
Судебное разбирательство продолжалось еще три дня. Кирнан исправно ходила вместе со всеми в суд и внимательно слушала показания Джона Брауна и свидетелей. Ее терзали противоречивые чувства. С одной стороны, вина Брауна неоспорима – он совершил убийство, и не одно. В его распоряжении были сотни копий, которыми он собирался вооружить рабов. Если бы ему действительно удалось поднять их на восстание, погибли бы тысячи ни в чем не повинных людей – их хладнокровно зарезали бы прямо в постелях.
И все же было в этом человеке что-то необычное, что привлекало к себе внимание. Да, Джона Брауна так просто не забудут…
Настало тридцать первое октября – заключительный день суда. В половине второго присяжным было предложено вынести свой вердикт.
Они совещались сорок пять минут и пришли к заключению, что Джон Браун виновен по всем трем пунктам. Он приговаривался к повешению.
Казалось бы, зал должен взорваться восторженными криками. Кирнан не раз слышала, как толпа на ступенях выкрикивала угрозы и оскорбления в адрес главного подсудимого.
Но воцарилась тишина, мертвая тишина.
Сам Браун невозмутимо поправил соломенный матрас на носилках и улегся поудобнее.
Девушка окинула взглядом зал суда и встретилась глазами с Джессом. Он выглядел удрученным. Потрясенный услышанным, он, видимо, испытывал невыносимые душевные страдания. Кирнан физически ощущала это. Однако в следующее мгновение люди разом поднялись со своих мест, и Камерон затерялся в толпе.
– Все кончено, дочка. Идем, – услышала Кирнан голос отца и вышла из зала, опираясь на его руку.
Теперь, когда суд над Брауном завершен, Джесс наверняка вернется в Вашингтон. Но прежде она должна с ним увидеться, может быть, в последний раз. Кто знает, суждено ли им встретиться снова?..
Скорее всего он опять будет обедать с ними, как делал все три дня, пока шел суд, но эти свидания за обеденным столом, да еще в присутствии посторонних, стали для Кирнан сущей мукой. Будь ее воля, она с радостью уклонилась бы от этих обедов. Джесс, конечно же, держался безукоризненно – был со всеми вежлив, предупредителен, но при этом и не думал скрывать своих политических убеждений. Иногда его реплики граничили с предательством. Между ним и теми, с кем еще недавно он был связан кровными узами, росла пропасть, как и во всем, что связывало его с Виргинией.
В те редкие минуты, когда разговор затрагивал другие темы, Камерон молча наблюдал за Кирнан и Энтони. Губы его, как всегда, кривились в усмешке, а в глазах читались горечь и боль.
В этот последний вечер Кирнан оделась к обеду особенно тщательно. Она выбрала изящное платье из темно-синего бархата с мягкой нижней юбкой и облегающим лифом. Вырез и рукава платья были оторочены мехом, что пришлось весьма кстати в прохладный осенний день. Гладко зачесав волосы, девушка выпустила несколько золотистых завитков, и теперь они обрамляли безупречный овал ее лица. Покончив с туалетом, Кирнан подошла к зеркалу.
Да, Энтони прав – она действительно не молодеет. А в глазах так и вовсе светится мудрость, которая приходит лишь с годами. Но в целом Кирнан осталась довольна своим видом. Очень красивое платье! И грудь обнажена ровно настолько, чтобы не выглядеть слишком вызывающей, но и не скрывать всей ее прелести, да и темно-синий цвет ей к лицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127