Ее шлейф, взметнувшийся ввысь, венчает сияющая модель сверхзвукового истребителя…
К величественному сооружению ведет устланная бетонными плитами широкая аллея с фонарями-торшерами у кромки. На огромной гранитной плите у подножия памятника чеканные слова: «Славному сыну великого русского народа военному летчику Петру Николаевичу Нестерову от трудящихся Львовской области и воинов Прикарпатского военного округа».
На лицевой части памятника барельефы: слева – крупный – Петра Николаевича Нестерова, далее – заслуженных героев советской авиации и справа – первого космонавта планеты Юрия Алексеевича Гагарина. И в этом большой символический смысл. Когда Юрия Гагарина спрашивали, с чего начинается летчик, он отвечал, что полным и убедительным ответом на этот вопрос может служить короткая, но яркая, как факел, жизнь Петра Николаевича Нестерова. Надо именно по-нестеровски, подчеркивал Юрий Гагарин, с юношеских лет смотреть в небо, по-нестеровски увлекаться мечтой о покорении воздушного океана, отдавать всего себя служению родной авиации. Вникните в смысл свершений Петра Нестерова, советовал космонавт, оцените его вклад в авиацию на заре ее становления, шаг за шагом проследите за его стартами в небо, и станет понятно, с чего начинается летчик.
В мемориальный комплекс входит и музей П. Н. Нестерова. Круглый выставочный зал с декоративным куполом выдержан в голубых и синих тонах и как бы ассоциируется со звездным небом, космосом.
Славная и светлая жизнь П. Н. Нестерова всегда служила живым примером воинской доблести и героизма. Память о нем нетленна. Отдавая дань признания и благодарности своему национальному герою, советские авиаторы как достойные наследники продолжают его традиции.
Со времени первой мировой войны до 1937 года воздушные тараны не повторялись. После Нестерова и Казакова воздушные тараны совершили наши славные соколы в небе республиканской Испании: капитан Н. П. Жердев сбил вражеский самолет ударом своей машины, и лейтенант Е. Н. Степанов осенью 1937 года первым в мире совершил ночной таран.
Не прошло и года, как в небе Китая отличился Антон Алексеевич Губенко. Сбив семь японских самолетов, он стал грозой «воздушных самураев». Его летному «почерку» стремились подражать однополчане. Еще будучи командиром группы летчиков-испытателей, Губенко получил особо важное задание. В то время велась большая и неотложная работа по доводке нового истребителя И-16. В один из дней Губенко должен был выполнить испытательный «полет на слом». Накануне вечером к нему на квартиру зашел Валерий Чкалов, чтобы подбодрить друга перед ответственным испытанием. Он подарил Антону фотопортрет П. Н. Нестерова с надписью: «Нет равных ему!»
«Полет на слом» Губенко провел успешно. За отличное завершение испытаний новых видов авиационной техники правительство наградило его орденом Ленина.


Антон Губенко после окончания Военно-теоретической школы летчиков

Все, кто служил и воевал в огненном небе Китая рядом с Губенко, хорошо знали о его отчаянной храбрости. Но мало кто знал, что уже в 1922 году он решился на смелый поступок. Тогда, ему, сельскому пареньку, едва исполнилось четырнадцать лет. Однажды, прослышав об авиационной школе, он навсегда «заболел» небом. Долго не раздумывая, Антон тайком от всех пишет письмо на имя председателя ЦИКа Украины Г. И. Петровского, упрашивая его принять в школу летчиков.
«Теперь-то мне этот поступок кажется дерзким, – спустя много лет рассказывал А. А. Губенко, – но тогда я не думал о таком пустяке… И вот через несколько недель меня вызвали в сельсовет и торжественно, в присутствии притихших сельчан, вручили письмо от Петровского. Я побежал с ним к сестре, на ходу читая и перечитывая».
Но только в 1927 году Антона призвали в Красную Армию. А через год он закончил военно-теоретическую школу летчиков.
Так неотступно шел к своей цели сельский парень с характером. В 1937 году капитан Губенко едет добровольцем помогать китайскому народу бороться с японскими захватчиками. И там, в воздушном бою над Ханькоу, он сбил таранным ударом вражеский истребитель. В тот день советские летчики уничтожили 36 японских самолетов. Наши потери составили две машины.
Было это так. 31 мая 1938 года, в день рождения японского императора, противник решил нанести мощный бомбовой удар по аэродромам базирования советских авиационных частей. Этим налетом высшие чины японской военщины хотели сделать своему императору своеобразный подарок. В крупнейшем воздушном бою над Ханькоу участвовало до двухсот самолетов с обеих сторон.
В круговерти жестокой схватки Губенко вдруг обнаружил, что у него иссякли боеприпасы, на исходе горючее. А японский И-96 от него уходит. Тогда Антон рискнул использовать таран. Самурай рухнул на землю, а наш летчик не только остался жив, но и сохранил машину.
В своих мемуарах «Рыцари пятого океана» генерал-полковник авиации А. Г. Рытов вспоминал, как летчики и техники встретили на аэродроме Губенко и его израненный пулями истребитель: «Подбегаем к самолету и не верим глазам: винт погнут, фюзеляж изрешечен. Как же Антон сумел довести и посадить такого калеку?
Губенко спокойно вылез из кабины, снял парашют, неторопливо обошел самолет.
– Хорошо изукрасили, – растягивая слова, вымолвил он и горько усмехнулся.
– Что случилось, Антон?
– Да вот, рубанул.
– Как рубанул? – не сразу сообразил я.
– Так вот и рубанул, – и снова усмехнулся».
«…О таране я слышал, – рассказывал потом своим боевым друзьям Губенко, – но как это делается, не представлял. И решил попробовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61