На экране нашего терминала, куда транслировались картинки, передаваемые крейсером «Нахимов», мы увидели, как это происходило в деталях – сначала станция, на которую пришёлся самый первый и самый мощный удар, стала раскалываться от взрывов вышедших из-под контроля ядерных реакторов, а потом заполыхали, как факелы, и окружающие её корабли.
– Ну всё, начинается, – вполголоса произнёс Ворушинский, обращаясь, скорее, к самому себе. – Теперь, ребятки, держитесь...
Альвы, убедившись, что вторгшийся в систему сравнительно небольшой флот представляет серьёзную угрозу, обрушили на каждое крыло огромные силы. Наши корабли, отбивая массированные атаки, неуклонно продвигались к следующим на их пути станциям.
Некоторое время спустя поступило первое сообщение о потерях в дром-зоне:
– Подбит корвет «Дербент». Экипаж катапультировался в полном составе.
В течение следующих двадцати минут погибло ещё шесть кораблей – два на орбите и четыре в дром-зоне. Человеческих жертв по-прежнему удавалось избегать.
– Молодцы, – сказал Юрий, протягивая в сторону пустую чашку. – Продолжать в том же духе.
Девушка в форме обслуживающего персонала, тут же забрала у него чашку, а вместо неё вручила другую – наполненную дымящимся кофе.
Между тем линкор, на всех парах мчавшийся к району боевых действий, приблизился уже настолько, что попал в поле зрения альвийских радаров. Наш курс пролегал по касательной к дром-зоне и почти в точности пересекался с расположением одной из космических баз. Появление такого крупного корабля из тыла повергло альвов в шок, а буквально через несколько минут к ним наконец поступили первые радиограммы с Новороссии, из коих следовало, что одновременно с вторжением в дром-зону орбитальный комплекс планеты был атакован невесть откуда взявшимися человеческими войсками.
Альвийское командование было в растерянности, что, впрочем, не помешало ему отправить наперехват линкору добрых пол-эскадры. Капитан корабля Компактов по внутренней связи доложил, что ориентировочное время до огневого контакта с противников составляет девятнадцать минут.
И тут же один из офицеров связи срывающимся голосом сообщил:
– Крейсер «Тунгус», адмирал... Проворонил ракету. Никто не катапультировался.
Ворушинский даже не обернулся, но я заметил, как посерело его лицо. Он крепко сжал в руках чашку, как будто собирался смять сверхпрочный пластик.
– Капитан, – обратился он к изображению Бориса Компактова в левом верхнем углу главного экрана. – Ракеты «Икс», пять единиц, на старт. Цель – база-три.
– Есть, адмирал! – отозвался Компактов и повторил распоряжение, адресуя его невидимым для нас артиллеристам.
А Ворушинский объявил:
– Всем кораблям в дром-зоне. Предупреждение: база-три под ударом. Не входить в область базы-три.
– Корабли подтверждают предупреждение, адмирал.
– Ракеты – огонь!
Пять пусковых установок линкора одновременно выстрелили пять ракет, которые стремительно понеслись вперёд по курсу корабля. На главном экране возникла ещё одна секция, где выводились данные телеметрии всех пяти ракет.
– Ого! – тихо произнесла Анн-Мари, склонившись к моему уху. – Похоже, они снабжены нуль-передатчиками.
– Пять с половиной минут до контакта с целью, – отозвался Компактов. – Четыре минуты до начала стохастических манёвров.
– Три минуты, – сказал Юрий. – Слишком близко группа перехвата.
– Слушаюсь, адмирал. Три минуты.
– Подбит корвет «Миклухо-Маклай», – доложил офицер связи. – Экипаж катапультировался.
Ворушинский, который было напрягся, облегчённо вздохнул.
После некоторых колебаний я поднялся с кресла, подошёл к нему и встал рядом.
– Это война, адмирал. Настоящая война. А на войне люди гибнут.
– Да, – коротко ответил он, не отрывая взгляда от экрана.
– На планете уже погибло несколько тысяч.
– Я знаю... абстрактно. Но здесь всё по-другому. Здесь мои ребята.
– На том корабле был кто-то из ваших?
– Они все наши. Все до единого, на всех кораблях. Из погибших я никого не знал лично... и тем мне хуже. Потому что никогда уже с ними не познакомлюсь.
– Я вас понимаю, Юрий. Поэтому я никогда не хотел становиться командующим. Меня вполне удовлетворяла капитанская должность. – И, уже отходя от него, я добавил: – Готовьтесь, потери ещё будут. Ребята начинают уставать.
– Я знаю, коммодор...
Вернувшись к своему терминалу и убедившись, что дела у Рашели идут нормально, я сказал Анн-Мари:
– Как всё-таки странно устроен человек! Я участвовал в сражениях, где каждую минуту гибли десятки и сотни людей, но тогда мне было легче, чем сейчас. И не только потому, что там были взрослые, а здесь – дети. Просто несколько смертей – это трагедия, а тысячи погибших – всего лишь статистика.
Анн-Мари мрачно взглянула на меня и промолчала. Я догадывался, какие мысли одолевали её. Я сам пол ночи не спал – всё думал, думал...
Ракеты начали стохастические манёвры. Это значило, что они стали двигаться по совершенно непредсказуемой для противника траектории, что усложняло их ликвидацию. Правда, одну из них всё-таки удалось сбить истребителю шедшей нам наперехват группы, но это произошло скорее по чистой случайности.
Другие четыре ракеты всё ближе подходили к базе, но из-за тех самых стохастических манёвров они сильно отклонились от цели и должны были пролететь мимо. Тем не менее противоракетные орудия базы продолжали охотиться за ними и отчасти преуспели в этом: вторая ракета была подбита в пятнадцати тысячах километров, а третья – в восьми.
– Цель в радиусе действия, – произнёс Ворушинский. – Пуск!
Телеметрия двух оставшихся ракет исчезла с экрана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114