На самом деле простые решения отыскиваются лишь в балладах менестрелей. А в том бесконечно разворачивающемся гобелене, который и есть настоящая жизнь Фэйруна, боги насылают на народ гораздо более смертоносные бедствия.
Антарн Мудрый, из великой истории могущества архимагов Фэйруна, изданной приблизительно в Год Посоха

– Вы бросили бы вызов могуществу эльфов? Это едва ли… благоразумно, милорд. – Эльфийское лицо, цвета луны под шлемом с драконом оставалось невозмутимым, но тон был резкий, язвительный и предостерегающий.
– А почему бы и нет? – сердито буркнул человек в позолоченных доспехах, и глаза его блеснули под поднятым забралом шлема, украшенного головой льва, его рука в латной рукавице стиснула рукоять меча, который был подлиннее, чем у стоявшего напротив. – Эльфы остановят меня?
Видение двух закованных в латы военачальников, стоящих лицом к лицу на этой продуваемой всеми ветрами вершине горы, исчезло, и Эльминстер застонал. Он устал. Одна сцена сменялась другой, истощая его потоком чувств. Мозг раскалился, словно в огне. Как, боги милосердные, остаться нормальным наследнику дома Аластрарра?
Или наследник дома Аластрарра остался нормальным?
А потом начался ласковый шепот. Эл даже подумал, что это еще один из множества легких разговоров, который принесет ему видение нежных эльфийских дев.
– Позови меня.
Кто это еще? Эл шлепнул себя по лицу. Точнее, попытался это сделать, чтобы вернуться в Фэйрун и в действительность, в которой были хобгоблины, таинственные преследователи, маги и прочие опасности.
– Позови меня, воспользуйся мной.
Молодой принц-маг чуть не засмеялся; вкрадчивый шепот напомнил ему об одной весьма пышной леди, которую однажды вечером он сопровождал в Хастарл; чарующий голос – единственное, что у нее оставалось от былой красоты. Она примерно так же шептала, стоя возле его порога.
– Позови меня, воспользуйся мной. Почувствуй мою силу.
Откуда шел этот голос?
А потом стало горячо и что-то задергалось над его глазами, Эл неуверенно пощупал это место пальцами. Самоцвет пульсировал…
– Позови меня.
Голос доносился из камня.
– Мистра? – громко позвал Эльминстер, ожидая указаний. И ничего не услышал в ответ. Было только все то же тепло. Поговорить с ним не запрещается… кажется. Он откашлялся.
– Позови меня.
– А как?
И словно в ответ на его сердитый вопрос в воображении Эла развернулось новое видение. Самоцвет изобиловал силами. В нем хранилось волшебство. Другое служило для того, чтобы переменять облик. Третье уменьшало вес тела до едва различимого. Еще одно помогало видеть в темноте, и многое другое.
Воображение увело Эльминстера, вело через сцены, созданные самоцветом, чтобы показать, как меняли облик наследники Аластрарра, уклоняясь от противника. Одни просто меняли лицо и рост, другие обольщали и подслушивали. Третьи принимали образ какого-нибудь животного, чтобы скрыться от врага, вооруженного клинком для убийства эльфийских наследников: какой интерес зарубить трясущегося от страха зайца или любопытного кота? Элу было показано, как совершаются такие превращения, заодно он увидел, и как могло быть уничтожено волшебство, независимо от желания самого мага.
Вот и ладно. Теперь он узнал, как изменить облик, вызвав силы драгоценного камня. Но зачем ему это знание?
И тут он внезапно увидел Юмбрила Аластрарра, который стоял в глубокой тени под большим деревом и улыбался ему. Лицо эльфа пошло волнами и стало лицом Эльминстера, потом снова задрожало и опять стало лицом с изумрудными глазами, которые имели все наследники Аластрарра. Видение снова изменилось, теперь оно показывало Элу довольно знакомую фигуру долговязого юноши с орлиным носом, с темными, цвета воронова крыла, волосами и голубыми глазами. Обнаженный молодой человек, тело которого превращалось в эльфийское, стройное, безволосое, гладкое. И с таким же, как у эльфа, лицом. Наверное, самоцвет хотел, чтобы Эл изменил свой внешний вид.
Вздохнув про себя, Эльминстер воззвал к камню, чтобы приобрести сходство с Юмбрилом. Очень странное и очень сильное ощущение охватило его: он был Юмбрилом в надеждах, воспоминаниях, но… Аталантарец взглянул на свои руки – довольно побитые руки человека, который еще недавно трудно жил и тяжело сражался. Тогда молодой маг мысленно пожелал, чтобы они стали длинными, тонкими и хрупкими, как та светло-голубая, безволосая рука, что в предсмертный миг с таким усилием коснулась его щеки.
И руки начали истончаться, вытягиваться… они стали слабыми, тонкими и почти голубыми. Он попробовал пошевелить ими, руки покалывало.
Эл глубоко и прерывисто вздохнул, прочно воссоздал в уме лицо Юмбрила и пожелал, чтобы изменилось все остальное. Колкие мурашки медленно поползли по телу, по спине и позвоночнику. Он непроизвольно вздрогнул и даже фыркнул от отвращения. Видения исчезли, и он, моргая, оглянулся на неизменно терпеливые и не такое видевшие огромные многовековые деревья.
Эл оглядел себя. Его одежда теперь висела на нем; он стал ниже ростом и несоизмеримо изящнее, тоньше, Теперь он был Юмбрилом Аластрарром.
Это, пожалуй, даже полезно. А если он теперь способен еще и на перемещение с помощью мысли или у самоцвета припасено какое-нибудь заклинание, вроде зова родных мест, то, может, получится перенестись прямо в Кормантор? Он опять окунулся в вихрь воспоминаний в поисках чего-нибудь подходящего.
Поиск нужной магии напоминал метания по полю битвы среди взлетающих мечей, в самой гуще сражающихся в поисках единственного знакомого лица. Нет, кажется, такого лица там не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114