— Наконец-то он нашел женщину по сердцу, но у нее, оказывается, три недостатка!
— Три недостатка?
— Мозги, совесть и муж.
Лаки сердито посмотрел на сестру:
— Знаешь, когда мама с папой принесли тебя из роддома, мы с Чейзом хотели сунуть тебя в мешок и бросить в пруд… Как жаль, что мы не сделали этого!
— Лаки, кажется, вот-вот убил бы Сейдж на месте, такой у него был вид, когда они вошли в дом, — заметила Таня, сидя рядом с Чейзом в машине по дороге домой.
— Сейдж — это настоящая головная боль. — Чейз мягко улыбнулся. — Наверное, она ляпнула ему что-нибудь о гостье.
— Она мне нравится.
— Кто — Сейдж?
— Нет, Девон…
— Да вроде ничего… Не сломалась под давлением, осталась холодна как лед. Я поверил каждому ее слову. Присяжные тоже ей поверят.
— Ты находишь ее привлекательной?
— Я нахожу привлекательной только тебя.
Чейз припарковал машину у их дома.
— Но Девон так умна и изысканна.
— А ты носишь под сердцем моего ребенка. Кстати, когда ты сама об этом узнала?
— На прошлой неделе. Задержка была уже полмесяца, и я сделала домашний анализ на беременность. Впрочем, этого мне показалось мало, и сегодня утром я сходила к врачу. Он подтвердил мои догадки.
— Но пока ты себя чувствуешь по-прежнему? — прошептал он, лаская ее.
Таня рассмеялась и потрепала его по голове.
— Пока да, но, может быть, нам лучше войти в дом?
— Пожалуй, — согласился Чейз.
Стоило лишь открыть дверь в квартиру, как он тотчас потянул жену на диван в гостиной.
— Чейз, — запротестовала она, — до спальни всего несколько шагов…
— Это слишком далеко.
Мужчина уже сорвал с себя рубашку, расстегнул «молнию» на джинсах и теперь решительно раздевал Таню. Только когда он уже вошел в нее, разум взял верх над страстью.
— Я не сделаю тебе больно?
— Нет.
— Но ты скажешь мне, если что?
— Хорошо, Чейз.
— Обещаешь?
— Обещаю, — простонала она.
Через несколько минут они уже лежали рядом, обессиленные.
— Я люблю тебя, — прошептала Таня, — и мне очень жаль тех, кто не испытывает такого счастья. Особенно я переживаю за Девон и Лаки.
Таня родилась в большой, работящей, но бедной крестьянской семье. О каком-то образовании, кроме средней школы, не могло быть и речи, поэтому на любого человека, окончившего колледж, она смотрела с неподдельным восхищением.
Поначалу Чейза привлекли в Тане ее мягкий характер и отсутствие претензий, а неуверенность в себе он считал очаровательным качеством. Сейчас Таня была явно очарована Девон Хейнс, и тем не менее жалела ее — такая уж у нее натура.
— Ты произносишь их имена так, будто они — пара.
— Думаю, они могли бы стать парой, если бы захотели, — отозвалась она задумчиво.
— Таня, — шепнул Чейз, играя ее волосами. — Ты станешь прекрасной матерью.
— Почему ты так думаешь?
— В тебе заложена безграничная способность к любви.
Глаза ее затуманились, пальцы легко скользили по грубоватым чертам его лица.
— Как хорошо ты говоришь, Чейз.
— Согласен!
Чтобы не прослезиться, она улыбнулась.
— Знаешь, что ограничивало мою способность к любви? Наша квартира. Несколько недель назад я говорила с агентом по продаже недвижимости. Она сказала, что, как только нам захочется купить дом, можно сразу же обратиться к ней.
— Она сказала?
— Это твоя старая подруга, Марси Джонс.
— Гусенок Джонс! — воскликнул Чейз, смеясь.
— Гусенок?
— Так мы ее называли.
— Ужасно!
— Нет, это всего лишь шутка.
— Она очень милая.
— Знаю, — согласился Чейз. — Мы дразнили ее, потому что она была высокой, костлявой, носила очки и все время что-то учила.
— Теперь ее черед смеяться над вами. Она преуспевающая деловая женщина.
— Да, я слышал. Она владеет компанией по продаже недвижимости?
— Знаешь, что? — спросила Таня, приподнимаясь на локте, чтобы заглянуть мужу в глаза. — Мне кажется, Марси была безумно влюблена в тебя в школе.
— Неужели? — Уже ничего не слыша, Чейз накрыл грудь жены ладонью и стал ласкать ее сосок. — Боже, как красиво!
— Она задавала много вопросов о тебе, о том, как ты живешь, и так далее.
— Гусенка Джонс всегда интересовали книги, а не мальчики, — отозвался он и обнял Таню. Ее тело опять приняло его. Задыхаясь, он прошептал: — Как можно говорить о чем-то еще?
15
Тут были теннисный корт, поле для игры в гольф, беговая дорожка, библиотека, забитая бестселлерами, но все-таки это была тюрьма. Встречу с мужем назначили на девять утра.
Девон ввели в комнату, где заключенным дозволялось встречаться с близкими, и ладони ее вмиг стали липкими от пота. Комната оказалась просторной и полной воздуха. Незанавешенные окна выходили в сад, который возделывали сами заключенные. Довольно удобные диван и стулья, на столиках свежие журналы. Посреди комнаты стоял кофейник с ароматным кофе и тарелочка с пончиками.
— Сейчас он придет, — сообщил охранник. — Наливайте пока кофе, ешьте пончики.
— Спасибо.
Девон не хотела ни кофе, ни пончиков. Оставив сумочку на стуле, она подошла к окну, нервно сжав кулаки.
Что сказать?
Может быть: «Грег, у меня роман».
Но это не было романом, речь идет об одной-единственной ночи.
Тогда: «Грег, я провела ночь с мужчиной».
Нет, это еще хуже.
Значит: «Грег, я поддалась минутному порыву страсти».
Страсти?
Страсти.
Как ни крути, но то, что случилось, было преисполнено страсти: всепоглощающей, туманящей разум и… прекрасной.
С той ночи, которую Девон провела вместе с Лаки, эта мысль не давала ей покоя. Она будоражила ее совесть, как потревоженный зверь; прорывалась сквозь самую траурную мелодию свежим, ликующим маршем.
Именно поэтому Девон считала себя обязанной признаться во всем Грегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51