Такое заявление Крамона как будто не вяжется с тем, что сказано было о карьеризме, но из нижеследующих строк будут ясны причины и следствия.
Краусс, говоря о развитии протекции в общественной жизни Австрии, указывает, что от этого не была свободна и армия. Вокруг таких высоких персон, как военный министр и начальник генерального штаба, образовывались особые группы, заботящиеся исключительно о своем благополучии.
Выдающиеся личности, конечно, были не только далеки от таких группировок, но преднамеренно со стороны последних держались в тени, были удаляемы ими, чтобы не принести вреда стоящим на высоких постах бездарным личностям. Краусс особо отмечает эту болезнь генерального штаба, где она приобретала характер инфекции.
Нужно отметить, что Краусс, как бывший кандидат на пост начальника генерального штаба может быть и пристрастным в своих суждениях, но и сам Конрад не скрывает того, что вокруг него был тесный круг людей, с которыми он делился всем. Если учесть, что бывший начальник австрийского генерального штаба не отличался уменьем распознавать людей, то мы будем недалеки от выводов Краусса. Конечно, здесь не место распространяться о вреде штабов, подбираемых по «семейному» или «приятельскому» и другим признакам. Говоря про то, что в Крымскую кампанию у англичан «правильно организованного штабного корпуса не существует: каждый генерал образовывает свой штаб из своих родственников и приверженцев из полковых офицеров, независимо от специальных знаний», – Энгельс приходил к совершенно неоспоримому выводу, что «подобный штаб хуже, чем отсутствие какого-либо штаба».
Итак, не подлежит никакому сомнению, что управление генерального штаба в Вене, иными словами, Большой генеральный штаб, пополнялся на основах протекции. Правда, этим страдало подобное же учреждение в Петербурге, да и в иных столицах Европы. Вена не была в этом законодательницей мод.
Нам неизвестно нормальное распределение дня рядового работника австрийского Большого генерального штаба. Нет сомнения, что в штабе производилась большая работа, если и не по полезности, то по затрате сил и времени. За это ручаемся, учитывая тот бюрократический режим, который вообще был свойственен монархии Габсбургов. Со стороны трудно судить о работе Большого генерального штаба, но Конрад свидетельствует о ней, как о значительной и тяжелой.
Чтобы дать понятие об этой работе, мы позволим себе познакомить с ней в германском Большом генеральном штабе.
Куль в своем труде «Германский генеральный штаб» так говорит о ней: «По самому роду деятельности Большой генеральный штаб в мирное время не был особенно на виду. О его работе широким кругам было известно только по императорским маневрам или по изданиям военно-исторического отделения, трактовавшим опыт войны и то, что могло быть полезным войскам. Тем не менее, то, что созревало в тиши этой работы Большого генерального штаба, имело громадное значение для войны». Перечисляя затем подробно работы генерального штаба по плану войны и другие, аналогичные указанным нами выше для австрийского генерального штаба, Куль продолжает: «Многие думали, когда видели офицеров генерального штаба около 10 часов утра входящими в здание Королевской площади и выходящими оттуда около 3-4 час. пополудни, что этим кончалась их служба. На самом же деле она начиналась только дома, куда прибывали толстые папки, развозимые после обеда по квартирам».
«Офицеры генерального штаба были всецело поглощены своей работой и ни для чего другого у них не оставалось времени. Отдыхом, наряду с кратковременными отпусками, являлись в летнее время только полевые поездки и маневры».
Мы совершенно не хотим сказать, что для офицера австрийского генерального штаба жизнь протекала так же и что у него «ни для чего другого не оставалось времени». Он работал, и работал много, но по свойственной ему «веселости» не избегал удовольствия после службы посидеть в знаменитых венских кафе в течение долгих часов, почитать газеты, а затем поговорить и о служебных делах, вплоть до обсуждения планов войны, так секретно разрабатывавшихся. Из кафе эти планы выносились на улицу, и, например, Краусс был ознакомлен с планом войны против Сербии одним знакомым ему офицером при встрече на улице, который, в свою очередь, слышал его при обсуждении в кафе. Излишне, конечно, говорить о недопустимости подобных разговоров в местах, совершенно не предназначенных для этого. Сдержанность в разговорах и молчание должны быть свойственны представителям генерального штаба более, чем кому-либо. Мольтке-старший в этом подавал хороший пример, заслужив даже эпитет «молчальника». Эти качества не были свойственны большинству представителей генерального штаба с берегов Дуная.
В настоящей главе нами брошен лишь общий взгляд на австро-венгерский генеральный штаб, и поэтому делать какие-либо определенные выводы мы пока воздержимся. Считаем, что таковые будут более выпуклы, когда нам удастся представить детальнее работу этого «мозга армии».
Ниже мы поставим только отправные вехи для нашего исследования. Нельзя признать здоровым явлением, что в государстве существуют учреждения, не соответствующие той ступени развития производительных сил, на которой в данное время находится это государство. Однако, с таким явлением приходится в действительности считаться. Сплошь и рядом в буржуазных государствах, каким была Австро-Венгрия, такие учреждения продолжают жизнь, являясь «живым трупом». Процесс разложения, хотя медленными, но верными шагами идет вперед, и для смерти такого учреждения нужны или время, или некоторое насилие, которое бы покончило с этим живым покойником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145