К вечеру слегка подморозило, на вереске лежал иней, и луна, хотя и неполная, окутывала светлым и таинственным сиянием фантастические фигуры актеров, чьи перья и банты шелестели на ходу, как осенние листья. Путь их на этот раз лежал не мимо Дождевого кургана, а низом, по долине, так что эта древняя возвышенность оставалась немного восточнее. По дну долины тянулась зеленая полоса шириною шагов в десять, и блестки инея на стеблях травы, казалось, перебегали вперед вместе с тенями идущих. Справа и слева кучились заросли дрока и вереска, как всегда непроглядно темные, - жалкий полумесяц был бессилен посеребрить такую черноту.
После получаса ходьбы и разговоров они достигли того места в долине, где травяная лента расширялась и подходила к фасаду дома. Завидев его, Юстасия, на которую во время этого ночного перехода в компании молодых парней не раз уже нападали сомнения, вновь ощутила радость от того, что затеянная ею авантюра все же осуществилась. Что ж, она ведь сделала это, чтобы повидать человека, который как будто имел власть освободить ее душу от смертельного гнета. Что такое Уайлдив? Он привлекателен, да, но ей неровня. А сейчас она, может быть, увидит более подходящего для себя героя.
По мере приближения к дому становилось все яснее, что там вовсю идет веселье. Протяжные басовитые звуки серпента, излюбленного духового инструмента тех времен, дальше проникали в пустошь, чем жиденький дискант скрипки, и сперва актеры слышали только их да изредка особенно громкий топот какого-нибудь рьяного танцора. Когда они подошли еще ближе, эти разрозненные звуки объединились в бойкий плясовой мотив - "Капризы Нэнси".
Он там, конечно. Кто та, с кем он сейчас танцует? Быть может, в эту самую минуту какая-то неведомая женщина, гораздо ниже Юстасии по уму и обаянию, решает его судьбу с помощью этого самого тонкого из всех соблазнов. Танцевать с мужчиной - значит за один час сосредоточить на нем обстрел, который по правилам должен бы растянуться на целый год осады. Перейти к ухаживанию, минуя знакомство, и к браку, минуя все этапы ухаживания, - такое сжатие сроков доступно лишь тем, кто идет кратчайшей дорогой. О, она все узнает; она будет зорко следить за всеми и поймет, свободно ли еще его сердце.
Наша предприимчивая девица прошла следом за другими через калитку в белом палисаде и остановилась перед открытой галерейкой, тянувшейся вдоль дома. Сверху он, словно толстой коркой, был накрыт соломенной крышей, низко свисавшей меж верхних окон; фасад дома, ярко освещенный луной, когда-то был белым, но теперь густые плети разросшегося пираканта затемняли большую его часть.
Тотчас обнаружилось, что танцы происходят прямо за входной дверью, без всяких промежуточных помещений. Слышно было, как шелестят об нее юбки, как танцоры задевают за нее локтями и даже иной раз ударяются об нее плечом. Юстасия, хотя и жила всего в двух милях от дома миссис Ибрайт, никогда не бывала внутри этого причудливого старинного жилища. Знакомство капитана Вэя с Ибрайтами всегда было самое поверхностное, так как капитан впервые появился в здешних краях и купил давно пустовавший дом на Мистоверском холме незадолго до кончины мужа миссис Ибрайт, а после смерти старика и отъезда сына порвалась и та дружба, которая за это короткое время успела завязаться.
- Значит, там за дверью нет коридора? - спросила Юстасия, когда они все уже стояли в галерее.
- Нету, - ответил юноша, который исполнял роль Сарацина. - Дверь открывается прямо в большую комнату, где они сейчас пляшут.
- Так что нельзя отворить, не помешав танцам?
- То-то и оно. Придется нам здесь подождать, пока кончат, потому черный ход они на ночь всегда запирают.
- Теперь уж недолго, - сказал Рождественский Дед.
Но это предположение не оправдалось. Снова музыканты доиграли один танец и тут же без передышки начали другой, да с таким пылом и жаром, как будто только что взялись за свои инструменты. На сей раз это был тот кругообразный мотив без начала, развития и заключения, который из всех танцев, хранимых в памяти вдохновенного скрипача, пожалуй, лучше всего передаст идею бесконечности - знаменитый "Сон дьявола". О стремительном движении танцоров, увлекаемых бурей звуков, немые свидетели, стоявшие снаружи в лунном свете, могли судить по тому, как часто грохали в дверь носки и каблуки, когда хоровод кружился особенно быстро.
Первые пять минут слушать было довольно занятно, но пять минут превратились в десять, потом в пятнадцать, а никаких предвестий конца не замечалось в этом весьма бодром "Сие". Удары в дверь, смех и топот ничуть не ослабевали, и удовольствие от ожидания под открытым небом значительно уменьшилось.
- Зачем миссис Ибрайт устраивает такие вечеринки? - спросила Юстасия, несколько удивленная простецким характером веселья.
- Да у нее не всегда так, бывает и по-благородному. А сегодня решила всех соседей созвать без разбора, и простых поселян, и рабочих, - пусть, мол, повеселятся по-своему, а потом она их хорошим ужином угостит. И сама с сыном за всеми ухаживает.
- Понятно, - сказала Юстасия.
- Ну, вроде конец, - сказал святой Георгий, который стоял, приложив ухо к двери. - Сейчас к этому углу парень с девушкой прибились, и, слышу, он ей говорит: "Ах, как жалко, кончено наше блаженство, душенька".
- Слава богу, - отозвался Турецкий рыцарь, топая ногами и снова беря в руки прислоненный к стене жезл. Она была в более топких башмаках, чем ее спутники-мужчины, и ноги у нее отсырели и застыли.
- Он, нет, еще не конец, - сказал Храбрый солдат, глядя в замочную скважину; музыканты уже опять играли новый зажигательный мотив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140