— И где же этот молодой человек? — спросил Блалох, вставая из-за стола.Сарьон тоже встал, тихо радуясь, что под длинной рясой не видно, как у него дрожат колени.— Он… он в кузне, — слабым голосом произнес каталист.
Этой ночью в кузнице не горел огонь. От груды углей исходил тусклый красноватый свет, но на лезвии меча играл лишь белый, холодный свет луны; на клинке все еще виднелись отметины, оставленные ударами молота; лезвие было острым, хотя и неровным.Меч был первым, что увидел Сарьон, когда они с Блалохом возникли в залитой лунным светом темной кузне. Оружие лежало на наковальне, словно какая-то неправильная змея, греющаяся в лунном сиянии.Сарьон знал, что Блалох тоже увидел меч. Хотя он и не мог разглядеть лицо чародея, скрытое в тени низко опущенного черного капюшона, но понял это по резкому вдоху. Даже отточенная дисциплина Дуук-тсарит не помогла ему сдержаться. У Блалоха задрожали сцепленные руки — так ему не терпелось прикоснуться к этому оружию. Но Исполняющий все-таки владел собою. Все его чувства были обострены до предела. Он потянулся разумом к темным углам кузни, разыскивая свою добычу.Сарьон и сам невольно оглянулся по сторонам, пытаясь понять, где же Джорам. Каталист думал, что просто окаменеет от страха. Когда они покидали жилище Блалоха, его так трясло, что он едва сумел открыть канал для чародея. Но теперь, когда они очутились в кузне, страх покинул его, оставив вместо себя холодное, отчетливое ощущение пустоты.Сарьон стоял в кузне, осознавая, что эти мгновения вполне могут оказаться последними в его жизни, и чувствовал, что мир несется в пустоту. У него было такое чувство, словно он каждую секунду проживает по отдельности, двигаясь от одной к другой с размеренностью ударов сердца. Каждая секунда поглощала все его внимание, целиком и полностью. Сарьон в буквальном смысле слова видел, слышал и осознавал все, что происходило вокруг него в эту секунду. Затем он переходил к следующей. Но самым странным было то, что все это не имело для него ни малейшего значения. Он словно бы наблюдал со стороны, как его тело играло свою роль в этой смертельно опасной игре. Блалох мог бы сейчас отрубить ему руки, и Сарьон даже не вскрикнул бы — он просто ничего бы не почувствовал. Каталисту почти зримо представилось, как он стоит в рассеянном лунном свете и спокойно смотрит на капающую кровь.«Так вот что такое мужество», — подумал он, увидев, как из темноты протянулась рука, отливающая белизной в лунном свете, и бесшумно схватила рукоять меча.Не слышно было ни звука, и даже движение было едва ощутимым. На самом деле если бы Сарьон не смотрел в этот момент прямо на меч, он бы ничего и не заметил. Джорам пустил в ход всю ловкость и сноровку рук, искусство, которому мать обучила его еще в детстве. Но Дуук-тсарит проходили обучение, позволявшее им слышать даже шаги идущей по пятам ночи.Блалох отреагировал столь стремительно, что Сарьон увидел лишь черный вихрь, взметнувшийся в кузне, да искры, брызнувшие из горна. Быстрое движение, короткое слово — и чародей пустил в ход заклинание, которое должно было сделать его противника абсолютно беспомощным. Заклинание Нуль-магии. Если бы оно подействовало, Джорам не смог бы даже пошевельнуться. Он не смог бы даже думать. Это заклинание выпивало магию, выпивало Жизнь.Только вот у Джорама не было Жизни.Сарьон, невзирая на всю свою внутреннюю напряженность, едва не расхохотался. Он почувствовал, как заклинание обрушилось на молодого человека. Этот удар должен был стать сокрушительным. Однако же заклинание просто осыпалось, подобно розовым лепесткам. Белая рука по-прежнему сжимала меч. Металл не блестел. Это была полоса тьмы, рассекающая столб лунного света, — как будто Джорам держал в руках воплощение ночи.Джорам вступил в освещенное пространство, держа меч перед собой. Лицо его было сковано напряжением, а глаза сделались темнее меча. Сарьон чувствовал страх и неуверенность, снедавшие юношу; несмотря на все свои изыскания, Джорам очень смутно представлял себе возможности этого металла. Но каталист, все ощущения которого сделались вдруг необычайно живыми и гармоничными, словно у новорожденного, чувствовал и неуверенность Блалоха. Неуверенность, изумление и растущий страх.Что знает о темном камне Дуук-тсарит? Возможно, ему известно не намного больше, чем Джораму. Нетрудно представить, что за мысли сейчас стремительно проносятся у колдуна в сознании. Неужели это меч остановил заклинание Нуль-магии? Блокирует ли он и прочие заклинания? Блалоху необходимо было в долю секунды принять решение, понять, как действовать дальше. У чародея были все основания считать, что от этого решения может зависеть его жизнь.Дуук-тсарит холодно, спокойно выбрал следующее заклинание и привел его в действие. Глаза его вспыхнули зеленым светом, и в тот же миг зеленоватая жидкость, сгустившись из воздуха, осела на коже Джорама — и принялась шипеть и пузыриться. Это заклинание называлось «Зеленой отравой». Сарьон узнал его — и содрогнулся. Его скрутило от ужаса. Он слыхал, что это заклинание вызывает чудовищную боль: как будто каждое нервное окончание погрузили в пламя. Любой маг — даже тот, кому хватило бы силы защититься от Нуль-магии, — неизбежно пал бы жертвой паралича, вызванного магической отравой. Никто не сумел бы отразить оба эти заклинания одновременно.И оно, судя по всему, действовало на Мертвого столь же успешно, как и на любого из Живущих. Лицо Джорама исказилось от мучительной боли. Он задохнулся и сложился вдвое, когда жидкость принялась распространиться по коже и жгучая боль начала вгрызаться в его плоть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135