Есть нечто, чего вы желаете больше всего на свете, и это желание уже давно владеет вашим сердцем.
– Вы правы.
Флориан вспомнил свое путешествие в Акайр много лет назад. Затем, очнувшись, пожал плечами, спешился и привязал лошадь к дереву. Перед ним стоял единственный человек на земле, которому он мог доверить свою детскую мечту. Герцог поведал Жанико историю своего пребывания в таинственном месте, где ему довелось увидеть принцессу Мелиор, чье совершенство оставило неизгладимый след в его душе.
Жанико слушал, не прерывая, явно заинтересованный.
– Я не часто посещаю таинственные места, но мне доводилось слышать о Мелиор от многих людей, ныне пребывающих в мире ином. Все они восхваляли ее красоту, – заметил он.
– Они глупцы, ибо не сумели оценить ее по достоинству. Сейчас я уже не говорю, что она красива, я не осмеливаюсь сравнивать ее совершенство с чем бы то ни было, ибо оно выше любых похвал. Я застыл в безмолвном восхищении перед божественной красотой Мелиор, в страхе не сдержать мольбы о пощаде, рвущейся с моих губ. Волшебное видение явилось мне в детстве, и с тех пор воспоминания о нем не покидали меня ни на минуту. Я пытался забыться в объятиях других женщин. Одни из них обладали нежными голосами, другие добрыми сердцами, но меня неотвязно преследовало ощущение, что все они безнадежно посредственны на фоне Мелиор, – с грустью в голосе произнес Флориан.
– Скажите-ка мне, месье, положа руку на сердце – вы и теперь искренне верите, что Мелиор – красивейшая девушка на земле? Вы уверены в своих чувствах? – спросил Жанико.
Решимость Флориана несколько поколебалась, и голос его дрожал, когда он ответил:
– Ее красота – это красота, которой обладали женщины на заре истории и которая исчезла в наши мрачные времена. Возможно, так выглядела Елена Прекрасная, ставшая яблоком раздора в Троянской войне. Или Клеопатра, царица Египта – не один император лежал у ее ног, а поэты по сей день прославляют ее совершенство. Или, возможно, другая женщина королевской крови, жившая в древности, могла соперничать с Мелиор блеском своего очарования. Но если и существовали в нашем мире женщины, достойные сравниться с ней, то лишь слабое эхо напоминает об этом, и прах их развеян по ветру. Я взываю к именам, когда-то бывшим магическими. Я взываю к Семирамиде, Эрегоне и Гвеневере, но они не отвечают. Смерть унесла их красоту, могилы их поросли тернием и презренная скотина попирает их копытами. Ничто не сохранилось от былого очарования. Вот почему я взываю вновь, взываю к Мелиор, и хотя не слышу ответа, но знаю, что обращаюсь к существующей до сих пор живой, реальной красоте, виденной моими собственными глазами.
Жанико пересел на пень и внимательно слушал, поглаживая подбородок большим и указательным пальцами. Он казался абсолютно коричневым, вокруг него мерцало бело-золотое сияние, а отделка сапог была краснее крови.
– Так в этом видении, реальность которого отрицается всеми живущими, вы нашли счастье, герцог? – медленно произнес он.
Флориан горько усмехнулся.
– В нем я нашел свое проклятие. С тех пор, как я увидел Мелиор, чья красота божественна, дешевый блеск других женщин кажется мне гротескным, достойным презрения и даже ненавистным. Я пытался найти любовь, но находил одиночество в их руках. Я в отчаянии искал единомышленника, а находил лишь бренную плоть и потоки бессмысленной болтовни. Тогда я возжелал найти незнакомку, в чьих объятиях я познал бы самое себя. Зачем я здесь? Мне не стереть из памяти образ Мелиор, и я обречен вечно искать женщину, способную заменить ее в моих глазах.
– Вот как? А вы остаетесь романтиком, герцог. Душевные раны с трудом поддаются лечению, однако я постараюсь помочь вам. Во-первых, необходимо положить конец череде смертей ваших жен и избавиться от злого рока, нависшего над вашими супружескими отношениями. По этому поводу уже ходят недобрые слухи. Если вы столь романтичны, и мысль о браке с любой из живущих женщин внушает вам отвращение и заставляет страдать, не отказывайтесь от моей помощи. Я избавлю вас от дальнейших тяжких утрат и предотвращу распространение гнусных сплетен. Больше того – вы получите свою Мелиор.
Ответ Флориана прозвучал подобно печальному приговору самому себе:
– Это невозможно, месье. Нужно соблюдать правила этикета. Даже если я соглашусь прибегнуть к помощи колдовства, будет не по-рыцарски нарушить магию мадам Мелузины, сотворившей заклинание над таинственным местом и своими кровными родственниками. Неучтиво вмешиваться в ее семейные дела, ведь она была так добра ко мне в детстве.
– Вы уделяете слишком много внимания прецедентам, месье герцог. Уверяю вас, Мелузина сама уже с трудом помнит все подробности дела. За последние четыреста лет столько всего случилось с ней, что рассудок бедняжки помутился. Все, на что она теперь способна, – причитать над осколками прошлого да бродить по темным коридорам замка в сумерках, пророча гибель своим потомкам. Вы и сами можете убедиться, что в ее поведении нет логики. Право же, Флориан, такая деликатность делает вам честь, но мы никоим образом не побеспокоим мадам Мелузину, освободив Бранбелуа от ее заклятия, – с ноткой удивления в голосе произнес Жанико.
Флориан мягко поправил его:
– Лишь близкие друзья называют меня по имени. А наше с вами знакомство, месье Жанико, хоть и весьма приятное, но краткое, не дает мне повода считать вас другом, будь вы человек или волшебник.
– О, месье герцог, я прошу вас простить мне мою досадную оплошность, – поспешил исправить положение Жанико.
Флориан кивнул в знак принятия его извинений и продолжил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61