– Я бы хотел встретиться с моим коллегой, профессором Монтелеоне...
– Он спит, – на всякий случай ответил первый часовой, так как второй совершенно лишился дара речи.
Юбер слабо махнул рукой, извиняясь.
– Тогда, – сказал он, – я вернусь завтра утром. У меня нет при себе визитной карточки, поэтому я попрошу вас проинформировать его о моем приходе. Всего хорошего, господа. Простите меня.
Он повернулся на каблуках и стал уходить.
– Стой! – крикнули оба милиционера одновременно.
Юбер остановился и снова повернулся к ним лицом с дружелюбным и совершенно безобидным видом.
– Мы... Мы проводим вас к профессору, – пробормотал первый по-немецки. – Не уходите.
Юбер поблагодарил их счастливой улыбкой.
– Вы очень любезны; очень, очень любезны. Да, да, не спорьте. Я скажу это вашим начальникам.
Они открыли ворота, провели его во двор, отперли дверь черного хода и проводили его в кабинет, где прошлой ночью состоялся разговор между Юбером и Монтелеоне. Первый снял трубку телефона со словами:
– Я предупрежу профессора; он еще не вернулся, но скоро приедет. Вы можете подождать его здесь.
Второй вышел из комнаты, и Юбер услышал, как он поднимается по лестнице; он, несомненно, пошел предупредить Монтелеоне о том, что происходит, и попросить его не показываться до решения начальства.
Первый набрал номер, подождал и заговорил на таджикском, в котором Юбер не понимал ни слова. Разговор шел довольно долго, и милиционер, казалось, нервничал. Казалось, на том конце провода ему отказывались верить. Начальников обмануть будет труднее, чем мелкую сошку, и Юбер был доволен, что смог потренироваться с этими двумя.
Наконец милиционер положил трубку и вытер лоб рукавом. Спустился второй.
– Профессор скоро приедет. Мы подождем его здесь втроем, – сообщил тот, который звонил.
Юбер широко улыбнулся.
– Охотно. Простите, что доставил вам столько беспокойства.
Милиционеры переглянулись. Теперь они, казалось, веселились. Завтра они смогут рассказать коллегам отличную историю.
– Понимаете, – вновь заговорил Юбер, – я бы хотел, чтобы профессор ввел меня в курс своих работ. На взаимной основе, разумеется. Мы, ученые, заинтересованы часто проводить такие обмены. Прогресс науки от этого только выиграет... Я надеюсь, вы со мной согласны?
Они ответили хором:
– Ну конечно, товарищ! Конечно!
Юбер переводил восхищенный взгляд с одного на другого.
– Вы называете меня товарищем, как это любезно! Видите ли, я не враг дружелюбности, даже между такими разными людьми, как мы. Вас называют примитивными. Но что такое примитивный, в конце концов? Как я говорил совсем недавно моему большому другу фон Брауну, примитивные существа намного ближе нас к природе, а значит, к истине... Но я, конечно, надоел вам?
Замерев, оба милиционера запротестовали:
– Вовсе нет... профессор.
Юбер продолжал говорить мягким, возбужденным голосом в течение примерно четверти часа. Потом снаружи послышался шум машины; хлопнули дверцы. Второй часовой вышел открыть дверь. Через тридцать секунд в комнату вошли санитары в белых халатах.
– Добрый вечер, профессор, – сказали они. – Мы ассистенты профессора Монтелеоне, и он попросил нас за вами приехать. Просим вас следовать за нами...
Юбер вздрогнул. Его увезут в сумасшедший дом на обследование; ему придется играть со всей силой, чтобы выкрутиться...
Он добровольно пошел за ними и сел в "скорую", ждавшую перед домом. Сев между двумя санитарами, он продолжил речь:
– Профессор Монтелеоне наверняка будет рад со мной встретиться... Видите ли, я, как и он, специалист по ракетам... Мое имя Хельмут Вайссенфель... Может быть, слышали? Иногда обо мне упоминали газеты: "Нью-Йорк Геральд Трибюн", "Крисчен Сайенс Монитор", однажды "Лайф"... Вы читаете "Лайф"? Очень интересный журнал... Особенно объявления, их я никогда не пропускаю... Фон Браун мне однажды сказал...
Они ехали минут десять. Потом его высадили перед большим белым зданием, которое, конечно, было больницей.
– Мой коллега работает здесь? – спросил Юбер.
– Совершенно верно.
Большой, ярко освещенный холл, лифт, достаточно просторный, чтобы в негр входили носилки. Второй этаж... Третий... Четвертый... Пятый. Остановка.
Они прошли по коридору, покрытому линолеумом. Туда-сюда ходили с серьезным видом мужчины и женщины в белых халатах.
Юбера ввели в большой кабинет, где стояло много кресел. Он сел, скрестил свои длинные ноги.
– Профессор Монтелеоне сейчас придет, – заверил один из санитаров.
– Спасибо, я подожду.
Прошло несколько минут. Юбер напевал, сбрасывая щелчками невидимые пылинки с брюк. Потом вошли двое мужчин в белых халатах. Один в очках. Наверняка, врачи. Санитары исчезли. Один из врачей открыл дверь в глубине комнаты, посмотрел на второго и не закрыл ее. Юбер мог бы поспорить на свою рубашку, что в соседнем помещении сидит один или несколько представителей МВД.
Тот, который был в очках, оперся обеими руками о стол и спросил добродушным тоном:
– Ну, расскажите, что вас сюда привело...
– Меня зовут Хельмут Вайссенфель, – начал Юбер, – и я бы хотел встретиться с профессором Монтелеоне...
11
Мистер Смит снял очки и протер стекла.
– Добрый день, Говард! – сказал он майору, вошедшему в кабинет. – Какие новости?
Говард выглядел озабоченным.
– Вы просили меня, сэр, информировать вас в первую очередь о том, что касается операции "Буря"...
Мистер Смит быстро надел очки.
– Что-то не так?
– "Рудольф" сообщил нам по радио, что ОСС 117 исчез сорок восемь часов назад, а Якуб не подает признаков жизни.
– Это так серьезно?
Говард пожал плечами.
– Может быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37