Утёр, идущий последним, чувствовал, как его лицо горит и по спине стекает пот. Его снова начала бить лихорадка, и он до такой степени ослаб, что с трудом держал меч. Он проклинал свою дурацкую гордыню, заставившую его оставаться на плоту без укрытия среди полчищ комаров и в результате превратившую его всего лишь в жалкий призрак воина, едва способный передвигаться без посторонней помощи… Рыцарь встряхнул головой, пытаясь вернуть себе присутствие духа. Нужно быть готовым вступить в сражение. Нужно показать себя достойным доверия Великого Совета…
Тут он заметил, что Ллиэн и Цимми остановились. Затем королева эльфов сделала ему знак оставаться в укрытии, а сама, сжимая в руке лук с натянутой тетивой, бесшумно скользнула в заросли высокой травы.
Утёр напряжённо прислушивался, но над болотами по-прежнему стояла гнетущая тишина. Ни птичьего крика, ни комариного писка – словно вся природа затаила дыхание Цимми повернулся к нему, вопросительно вздёрнув брови, и рыцарь, согнувшись в три погибели, осторожно приблизился. Прошло несколько минут, и ощущение опасности стало почти невыносимым.
– Что будем делать? – шёпотом спросил Цимми. Утёр немного выпрямился, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь травяную завесу, когда совсем рядом раздался голос Фрейра:
– Идите сюда!
Цимми и Утёр двинулись вперёд сквозь густые заросли утесника. Фрейр и Ллиэн стояли спиной к ним, всматриваясь в болотную заводь. Утёр подбежал к ним первым и в тот же миг вздрогнул от ужаса. Цимми, подойдя следом, тоже увидел, что было перед ними.
– Проклятье!
Мьольнир лежал в чёрной болотной жиже, наполовину увязнув в ней. Тело гнома было утыкано стрелами, несмотря на прочные кожаные доспехи, и неуклонно погружалось в бездонную трясину. Глаза его оставались открытыми, и застывший взгляд, из которого уже ушло страдание, был устремлён в бледно-серое небо, осеняющее этот день, последний в его жизни. Похоже было, что многочисленные стрелы вонзились в него все разом, и никто из посланников Великого Совета не сомневался в том, кому могло принадлежать такое оружие. Четверо спутников, в чьих глазах смешались усталость и отвращение, молча наблюдали, как липкая жижа покрывает чёрную бороду гнома, заливает рот, нос, глаза. Мало-помалу лицо Мьольнира полностью скрылось под ней. Какое-то время на поверхности оставались лишь стрелы, убившие гнома – это выглядело некой мрачной насмешкой, – но потом и они исчезли. Больше ничто не напоминало о существовании Мьольнира, рыцаря короля Болдуина, нашедшего бесславную смерть так далеко от своих родных гор… Цимми печально покачал головой.
– Я его знал почти пятьдесят лет, – тихо сказал он. – Хотя мы даже ни разу не разговаривали до того, как отправились в это путешествие… Он был настоящий воин… Не любил долгих разговоров…
Утёр хорошо понимал мастера-каменщика. Смерть Мьольнира напомнила ему о гибели Родерика, столь недавней и в то же время столь далёкой от сегодняшнего дня. Они вместе учились владеть оружием и дружили с давних пор – по крайней мере, лет десять… Но что могут значить десять лет для гномов, живущих по нескольку столетий, для которых время тянется бесконечно?..
– Цимми, сколько тебе лет? – неожиданно спросил он, и этот совершенно неуместный вопрос заставил королеву Ллиэн и варвара недоуменно нахмуриться.
– Сто тридцать два года, – отвечал гном. – Уже почти сто тридцать три. Это зрелый возраст…
– Как вы можете жить столько лет без всякого отвращения к жизни?
Цимми снова покачал головой и улыбнулся, словно понимал состояние души молодого человека и причудливый ход его мыслей.
– Жизнь – это цикл, и у гномов он длится дольше, чем у людей. Отвращение, усталость от жизни, потеря веры и воодушевления приходят к нам лишь спустя многие годы. У вас все происходит гораздо быстрее, но ведь ваша жизнь и намного короче… В природе
всё устроено справедливо. И, несмотря ни на что, мне всё же кажется, что ты слишком молод, чтобы задавать такие вопросы!
– Это человеческая натура, – сказала Ллиэн, приближаясь к ним.
Она обхватила лицо Утера ладонями и с нежностью посмотрела на него. Нет… не только с нежностью. В её взгляде было что-то ещё… Любопытство? Непонимание? Зависть?
– Люди не любят жизни и в то же время боятся смерти, – продолжала она, по-прежнему глядя на него и встав вплотную рядом с ним, так что их тела соприкасались. – От этого их горечь, жестокость, потребность созидать, увековечить себя, оставить свой след на этой земле… Бедные люди – они не могут спокойно существовать, пока не вырежут своё имя на коре дерева..
– Да нет же! – воскликнул Утёр, невольно отстраняясь от королевы, задетый её словами. – Люди…
Он запнулся, пытаясь найти нужные слова, смущённый ясным взглядом королевы эльфов и внимательным, слегка насмешливым – Цимми. Потом раздражённо отвернулся и начал смотреть на гладкую поверхность болотной трясины, ставшей могилой для Мьольнира.
Неожиданно раздался резкий высокий крик, похожий на птичий, и все разом вскинули оружие.
– Это они! – прошептала Ллиэн. – Серые эльфы!
Цимми невольно съёжился, словно пытаясь защититься от смертоносных стрел, судорожно сжал свой тяжёлый молот и выставил его перед собой.
Высокая трава внезапно заколыхалась со всех сторон, раздались пронзительные крики, и быстрые тени заскользили между белых берёзовых стволов. Серые эльфы приближались, но вдруг в нерешительности замедлили шаги: они заметили эльфийку древней расы Мориган, одну из Высоких эльфов, с голубоватой кожей и горделивой осанкой – здесь, в Гврагедд Аннвх, подобных ей можно было встретить крайне редко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90