— Возможно, — ответил я. — А может, даже и лучше.— Он не убил тебя в прошлом году на мысе Код, хотя и имел такое намерение. Наверное, тогда в нем что-то шевельнулось?— Мне кажется, он испытывает ко мне такую же любовь, как к вину, хотя не любит джин. Он отдал предпочтение мне, а не тому парню, на которого работал. Хоук рассматривает меня как вариант собственной личности. И где-то в глубине приказ убить меня по чьей-то указке противоречит его правилам. Не знаю. Но я бы тоже не смог его убить.— Ты тоже считаешь себя в чем-то с ним схожим?— У меня ведь есть чувства, — сказал я. — Я люблю.— Да, это верно, — откликнулась Сюзан. — И делаешь это с большим успехом. Давай вернемся в спальню и там допьем последнюю бутылку шампанского. Продолжим наш разговор о любви, и, может, как говорят наши студенты, тебе еще раз захочется заняться этим самым.— Сюз, — заметил я. — Я ведь не так молод, как они.— Знаю, — ответила Сюзан. — Я воспринимаю это как вызов.Мы вернулись в спальню, легли на кровать, тесно прижавшись друг к другу, пили шампанское и смотрели какой-то фильм по ночному каналу в темноте комнаты, овеваемой воздухом кондиционера. Жизнь, может, и переменчива, но иногда все идет как надо. Фильм по ночному каналу оказался «Великолепной семеркой». Когда Стив Маккуин, глядя на Эли Уоллака, сказал: «Мы прорвемся, дружище», — я повторил это вместе с ним.— Сколько раз ты смотрел этот фильм? — спросила меня Сюзан.— Не знаю. Раз шесть или семь, я думаю. Его часто показывают на последних сеансах в гостиницах.— И как ты можешь смотреть это снова и снова!— Я смотрю его так же, как смотрят танцы или слушают музыку. Это не просто сценарий, это жизненная позиция.Она засмеялась в темноте.— Не сомневаюсь, — сказала она. — Это история твоей жизни. Что там происходит, не имеет значения. Важно то, как ты смотришь на происходящее.— Не только, — возразил я.— Понимаю, — ответила Сюз. — У меня кончилось шампанское. Как полагаешь, ты готов, прости фривольность моего вопроса, к следующему доказательству своей любви?Я допил шампанское.— С маленькой помощью моих друзей.Ее рука легко коснулась моего живота.— Я — единственный твой друг на данный момент, дорогой мой.— Это все, что мне нужно, — ответил я. Глава 25 На следующее утро Сюзан отвезла меня в аэропорт. По дороге мы остановились в кафе «Данкин» и попили кофе с пирожками. Утро было ярким и теплым.— Ночь любви сменилась утром земных радостей, — заметил я, поедая пирожки.— А Уильям Пауэл водит Мирну Лой в «Данкин-шоп» есть пирожки?— Что он понимает! — ответил я и поднял свою чашку с кофе, изображая тост.Она подхватила:— За тебя, приятель!Я спросил:— Откуда ты знаешь, что я собирался сказать?— Случайно догадалась, — засмеялась она.В машине мы почти все время молчали. Сюзан — ужасный водитель. На поворотах я постоянно упирался ногами в пол.Когда мы остановились у аэровокзала, она произнесла:— Боже, как мне надоело! На этот раз надолго?— Ненадолго, — пообещал я. — Может быть, на неделю. Вернусь не позднее закрытия Олимпийских игр.— Ты обещал показать мне Лондон, — вспомнила вдруг она. — Если ты не выполнишь свое обещание, я сильно рассержусь.Я поцеловал ее в губы. Она вернула поцелуй. Я сказал:— Я люблю тебя, Сюз.В ответ прозвучало:— Я тоже. — Тут я выбрался из машины и направился на вокзал.Через два часа двадцать минут я уже очутился в Монреале, в домике близ бульвара Генри Борасса. Дом был пуст. Среди бутылок шампанского, заполнявших холодильник, я обнаружил бутылочки эля «О'Киф». Хоук прошелся по магазинам. Откупорив пиво, я уселся в комнате перед телевизором и посмотрел кое-какие соревнования. Примерно в половине третьего в дверь постучал какой-то человек. На всякий случай я сунул в карман пистолет и отозвался.— Мистер Спенсер? — Человек был одет в полосатый костюм и соломенную шляпу с маленькими полями и широкой голубой лентой. Его речь не отличалась от американской, но так говорила половина канадцев. У обочины с невыключенным двигателем урчал «додж-монако» с квебекскими номерами.— Да, — отозвался я почти моментально.— Я от фирмы мистера Диксона. У меня для вас конверт, но прежде я бы хотел взглянуть на какое-нибудь удостоверение.Я показал ему свою лицензию с фотографией. На ней я выглядел крайне решительно.— Да, — согласился он. — Это вы.— Меня это тоже разочаровывает, — пошутил я.Он автоматически улыбнулся, вернул мне лицензию и вынул из кармана пиджака большой толстый конверт. На конверте значилось только мое имя и логотип фирмы «Диксон Индастриз» в левом углу.Я взял конверт. Человек в полосатом костюме попрощался, пожелал хорошо провести время и, вернувшись к ожидающей машине, отбыл.Я зашел в дом и уже там вскрыл конверт. Это были три комплекта билетов на все оставшиеся соревнования. Больше ничего. Никакой служебной карточки, типа «Желаем хорошего отдыха». Мир казался обезличенным.Хоук и Кэти вернулись, когда я приканчивал четвертую бутылочку эля.Хоук сразу откупорил бутылку шампанского и налил по бокалу для себя и для Кэти.— Как поживает малышка Сюзан? — спросил он, садясь на диван, Кэти села рядом, не проронив ни слова.— Прекрасно. Передавала тебе привет.— Диксон согласился?— Да. Кажется, я дал ему новую цель в жизни. Ему есть над чем поразмыслить.— Это лучше, чем смотреть дневные программы по ящику, — заметил Хоук.— Вчера что-нибудь заметили или сегодня?Он покачал головой.— Мы бродили там целыми днями, но никого из знакомых Кэти не засекли. Стадион огромен. Мы его еще не весь осмотрели.— Купили билеты у спекулянтов?Хоук улыбнулся.— Пришлось. Хотя я терпеть этого не могу. Но это твои деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54