Тогда он поднялся к себе в номер, принял душ и переоделся. Потом спустился в бар для встречи со знакомыми нумизматами.
На подобных мероприятиях четверг считался днем всеобщего расслабления. Столы в зале торгов будут расставлены только к завтрашнему дню, поэтому, кроме встреч и разговоров с другими знатоками и любителями редких монет, больше заняться было нечем. Разговоры велись по большей части на профессиональные темы. А еще здесь много пили и говорили о делах житейских. Вместе со знакомыми торговцами Эткинс отправился на ужин в ресторан в центре города, достиг с одним из них принципиальной договоренности о продаже пары мексиканских золотых монет. Потом вместе со всей компанией совершил затянувшийся до полуночи вояж по барам Индианаполиса.
В пятницу утром он проснулся в семь часов, позавтракал на скорую руку в небольшом кафе при отеле, после чего позвонил жене в Чикаго. Забрал из хранилища сданные туда накануне монеты, прошел, к закрепленному за ним столу в торговом зале — номер 58, как раз напротив дальней стены, задрапированной портьерами, — и принялся выкладывать на него свой товар. Время от времени он отрывался от своего занятия для того, чтобы поболтать с кем-нибудь из находившихся поблизости знакомых. В мире существовало, наверное, сотни две людей, с кем он был знаком достаточно хорошо, но кого встречал лишь во время подобных мероприятий. В другое время их пути никоим образом не пересекались.
Для посетителей торговый зал открылся в десять, но поначалу торговля шла вяло. За целое утро здесь побывало всего лишь несколько местных коллекционеров, которые по большей части разглядывали выставленный на продажу товар и радовались встрече со старыми знакомыми. Покупали очень мало.
В час дня Эткинс в компании с двумя другими торговцами отправился на обед. Перед уходом он накрыл свой товар куском белой ткани, будучи уверенным, что охранники, активисты из местного клуба нумизматов, а также торговцы, работавшие за соседними столами, присмотрят за тем, чтобы никто не шарил по его столу, пока он будет отсутствовать.
Во второй половине дня он мог скоротать время, разглядывая экспонаты в выставочном зале, или же, заплатив всего полтора доллара, принять участие в организуемой местным клубом экскурсии по городу, включавшей в себя, кроме всего прочего, ознакомление со скоростной магистралью Индианаполиса, а также посещение местного музея. Но для Эткинса бизнес с монетами имел первостепенное значение, а потому после обеда он снова вернулся в зал торгов и провел там весь остаток дня, сидя на складном стуле за отведенным ему столом.
Во второй половине дня деловая активность в зале понемногу оживилась, но даже теперь у него оставалась уйма времени на то, чтобы поговорить о том, о сем с людьми, которые задерживались у его столика. Среди них оказался и его друг из выставочного зала, а также местный торговец монетами по имени Билли Лабатард. Эткинс не причислял Билли к разряду своих близких друзей, считая его занудой, но все же Билли имел репутацию довольно опытного торговца монетами, и ему не раз удавалось выполнять некоторые чересчур уж мудреные заказы кого-нибудь из клиентов Эткинса. На этот раз никакой сделки между ними не предвиделось, а поэтому разговор получился вялым, и Эткинс был даже рад, когда их прервал какой-то подросток, интересовавшийся монетами тридцатых годов прошлого века по полцента.
Примерно около пяти вечера, когда рабочий день заканчивался, и люди начинали возвращаться с работы, торговля активизировалась, и с этого времени и до девяти часов у столика Эткинса постоянно находился кто-нибудь из потенциальных покупателей, просматривавших товар. Официально торговый зал был открыт до десяти, но уже к четверти десятого Эткинс сильно проголодался. Недолго думая, он накрыл свой стол белой тканью и вместе с тремя другими торговцами отправился на ужин в ресторан, после чего их компания снова совершила вечерний рейд по городским барам.
Судя по всему, его друзья были настроены развлекаться всю ночь, но Эткинсу вполне хватило выпитого до одиннадцати вечера, когда он оставил приятелей я вернулся в отель один. Оказавшись в вестибюле, он вызвал лифт, которого пришлось ждать довольно долго. Когда ждать надоело, Эткинс решил подняться к себе в номер по лестнице. У выхода с лестницы в мезонин стоял небольшой столик, за которым сидел охранник. Танцевальный зал, хранилище и выставочный зал были уже закрыты. Второй охранник неторопливо расхаживал по мезонину, то и дело останавливаясь у ограждения и поглядывая сверху на вестибюль.
На полпути к следующему этажу Эткинс неожиданно для себя снова столкнулся с Билли Лабатардом, который был на этот раз в компании невысокого, худощавого человека преклонных лет, на шее у которого висел фотоаппарат — отличительная черта всех туристов. В руках же он держал карандаш и небольшой блокнот, в котором что-то чертил. Они никуда не шли, а просто стояли в углу на лестничной площадке между мезонином и вторым этажом. Увидев Эткинса, Билли почему-то очень засуетился, в то время как его спутник не обратил на него никакого внимания. Эткинс поприветствовал Лабатарда и продолжил свое восхождение вверх по лестнице, несколько недоумевая по поводу столь странного поведения своего старого знакомого. В голове у него промелькнула мысль о том, что, возможно, Лабатард гомосексуалист, и теперь он нашел себе старшего партнера с аналогичными наклонностями или же сам был снят им. В конце концов, и во внешности, и в действиях Лабатарда определенно не прочитывалось особенной мужественности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47