— Все должно состояться через девять дней в этом отеле, — сказала она.
— Только подумать! Пока Лемке сидел за решеткой, у него, оказывается, с горя, последние извилины распрямились.
— Почему?
— А потому что он напрочь забыл все, что знал раньше. Ладно, ты и Лабатард — что с вас взять — вы новички-дилетанты. Но уж Лемке должен знать...
— Что он должен знать?
— Правило номер один: не назначать встреч в том городе, где предстоит работать. Правило номер два: не останавливаться в отеле, в котором будешь воровать. Правило номер три: не работать в долг с оплатой по реализации товара. Ведь мы не сможем притащить твоего Билли в суд, если он вдруг потом не сможет с нами расплатиться.
— Но вы можете убить его.
— И много я с этого поимею?
— Я имею в виду, что Билли не осмелится обмануть вас, потому что он всех вас очень боится. Он знает, что вы его убьете, если он с вами не расплатится.
Возразить тут было нечего, и поэтому Паркер просто закрыл глаза и ждал.
Минуту спустя Клер снова заговорила:
— Я понимаю, что определенный риск все же есть, но ведь во всем и всегда есть свой риск, разве не так?
Она, видимо, еще надеялась услышать от него ответ, и тогда он сказал:
— Ты давай продолжай, не молчи, а то я усну.
— Я говорю, разве можно везде и всегда обойтись без риска?
— Кажется, ты пришла сюда, чтобы рассказывать мне что-то, а не задавать вопросы.
— Ну ладно. Мой муж был пилотом «Трансокеанской авиакомпании». А Билли — это брат мужа его сестры. Когда мой муж погиб, Билли начал ухаживать за мной. Я отказала ему, но он все равно не перестает твердить, что хочет быть мне просто другом, что хочет помочь. А мне нужны деньги, много денег. Я сказала ему об этом, и он обещал сделать так, чтобы они у меня были.
— Короче, ты сказала ему, что не отдашься ему просто так, но, может быть, согласишься за деньги, — заключил Паркер.
— Если он еще и рассчитывает добиться этого, то я здесь ни при чем. Он говорил, что хочет просто помочь, а я знаю, что мне нужно больше всего в данный момент, и я сказала ему об этом. Он ведь, вообще-то, уже проворачивал подобные делишки и раньше. Нанимал воров, которые грабили других дельцов, занимающихся монетами. Отследить монеты совершенно невозможно, за исключением каких-нибудь исключительно редких.
— Тебе нужно больше, чем можно взять с одного торговца?
— Мне нужно семьдесят тысяч долларов.
— Семьдесят штук. Вот это называется дружба.
— То, что я делаю, никого не касается.
— Правильно. А то, чего я не делаю, тоже касается только меня.
Наступила неловкая пауза, а затем Клер снова заговорила, но голос ее стал гораздо мягче.
— Извини. Я знаю, как это ужасно звучит, но я делаю то, что должна сделать.
— Тогда раздевайся.
На этот раз молчание оказалось более натянутым.
— Такова твоя цена? — Ее голос был резок.
— Да.
— Тогда я лучше поищу кого-нибудь другого.
Он подождал, пока она дойдет до двери, откроет ее, а затем сказал:
— Ты выбрала себе линию «Я делаю то, что должна сделать». Но все это вранье, ты носишься со своей гордостью, как будто воспоминания о ней греют тебе душу. На самом же деле ты просто-напросто презираешь Лабатарда и тебе решительно наплевать на него.
Она закрыла дверь, и в комнате опять воцарилась темнота.
— А что в этом такого?
— Еще одно правило, — пояснил он. — Никогда не работай с тем, к кому не испытываешь доверия и уважения.
— У тебя что-то слишком много правил, — заметила она.
— Поэтому-то я и не был никогда на отсидке. А Лемке там уже отмечался.
— А что бы ты сделал, если бы я все же разделась?
— Затащил бы тебя в постель, а утром уехал бы.
— Наверное, моя гордость здесь ни при чем, — проговорила она. — Наверное, я просто умная женщина.
Паркер рассмеялся, садясь на кровати. — Ладно, хватит болтать за жизнь, — сказал он. — Расскажи лучше о деле.
Глава 6
Они вошли в танцевальный зал при отеле.
— Вот здесь будут проводиться торги, — объяснила Клер. — Вдоль всех стен расставят столы, еще два ряда столов поставят посередине так, чтобы оставался проход и можно было бы все обойти.
Танцевальный зал помещался в мезонине: пустая и длинная прямоугольная комната с высокими окнами. Этим вечером здесь не устраивалось никаких торжеств. Синевато-белый свет уличных фонарей отражался от натертого пола, отчего зал походил на баскетбольную площадку после закрытия сезона. Стена напротив дверей была полностью задрапирована портьерами из темно-бордового плюша. Стену справа от входа украшала внушительных размеров фреска на историческую тему, изображавшая воинственных индейцев с луками и копьями.
— Это здесь, — сказала Клер, проходя вдоль левой стены. В конце зала, в самом дальнем углу, находилась совсем неприметная маленькая дверь. Открыв ее, она продолжала: — Здесь будет устроено хранилище. В нем продавцы в четверг вечером оставят весь свой товар.
Это была маленькая комнатушка, совершенно пустая, если не считать единственной телефонной розетки кремового цвета. Здесь было одно окно, четырехугольник, сквозь который проникал свет уличных фонарей. Выглянув на улицу, слева Паркер увидел козырек над входом в отель, справа — широкую пустынную улицу.
— На этот раз здесь должно собраться не меньше сотни продавцов, — сказала Клер. — Человек семьдесят — восемьдесят из них приедут с вечера в четверг и сдадут свой товар сюда на хранение.
— А когда должен закончиться торг?
— Вечером в воскресенье.
— А куда они будут девать свои цацки пятницу и субботу?
Она махнула рукой в сторону танцевального зала:
— Все останется на столах. Здесь будут все время находиться охранники из наших местных пинкертонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47