Теперь следовало позвонить в милицию и сообщить о том, что на лестнице сцепились какие то наркоманы. Пусть пострадавшими займутся изнывающие от безделья местные «копы» и врачи из травматологии. То, что хулиганистым порученцам Пенькова требуется медицинская помощь, было видно невооруженным глазом.
Андрей Валерьевич Воробьев был большим гуманистом.
* * *
Чубаров дернул за рукав Рокотова, размышляющего о превратностях судьбы.
— О чем задумался?
— Да так, — Владислав оторвался от созерцания травинки рядом с носком своего сапога. — Абстрактные мысли. О том, о сем... В основном про раздрай в нынешней власти.
— Я тебя не всегда понимаю, — признался Михаил. — С одной стороны — ты явный патриот, покруче многих, с кем мне приходилось общаться... А с другой — какой то либерал демократ. Типа Чубайсенко.
Биолог посмотрел на спящих казаков и почесал кончик носа.
— С чего это ты меня с Чубайсенко сравниваешь?
— Ну у... Ты ж за американскую модель рынка выступаешь. И вообще...
— Ошибочка вышла, — покачал головой Рокотов. — Ты меня, видать, недопонял. Я за американскую модель никогда не выступал. Скорее — за чилийскую. Социализм с человеческим лицом, как Меченый говаривал. Только у нас из этого ни фига не вышло. Три президента подряд, и все трое — мимо кассы...
— И Вова?
— Похоже...
— Но Вован то мужик наш, конкретный.
— Я не спорю, — примирительно заявил Влад, чтобы не обидеть ярого государственника Мишу. — Но надо по делам судить, а не по декларациям.
— Мне кажется, что он все правильно делает.
— Так то кажется...
— Жить спокойнее стало, определенность появилась, — не успокаивался Чубаров. — С чичиками скоро закончат. У нас в станице почти все мужики за него.
— Тогда что мы с тобой здесь делаем, не подскажешь? — ехидно осведомился Рокотов. — Что ж не спецназ и не СОБР ментовский, а мы? Почему Митю и Ираклия до сих пор не вытащили? Знаю, что ответишь, можешь даже рот не открывать. Местные власти тормозят, не перестроились еще... Опять начинается сказочка про доброго царя. Мол, сидит в Кремле, всех жалеет, всем помочь хочет, а злобные придворные не дают. Проходили уже. И с Романовыми, и со Сталиным, и с нынешними «избранниками народа»... Только от этого простому человеку не легче. Ты хоть в лепешку разбейся, на прием к Президенту не попадешь, чтобы правду ему высказать. Максимум до десятого помощника доберешься. А тот все твои заявления просто выбросит... Президент, может, и помог бы, чисто по человечески. Но проблема в том, что идущие в политику перестают быть людьми. Это мое мнение, субъективное. Нужно кардинально менять принципы управления страной, а не пытаться восстановить какую то дурацкую вертикаль а ля КПСС. Так и так из этого ничего не выйдет.
— Почему?
— Снова здорово! — разошелся Влад. — Мы ж уже говорили об этом. Для вертикального управления нужна поддержка населения, а не кучки проворовавшихся подонков. Поддержки нет, соответственно, нет и вертикали...
— Не всё сразу.
— Про «сразу» никто не говорит. Этот подход по природе своей порочен. Чиновничий аппарат в принципе не может производить ничего положительного. Только обеспечивать сам себя, типа паразита. А неконтролируемый рост популяции бюрократов ведет к отравлению всего организма. В данном случае — страны. Законы что в биологии, что в социологии примерно одинаковы. Институты чиновников надо уничтожать целиком, а не методом частичного сокращения, потому что здесь вступает в силу уже закон Паркинсона, который звучит так: «Если штат бюрократического учреждения сократить, то через непродолжительное время он восстановится в полном объеме плюс семь процентов». У нас же аппарат не только не уменьшается, а появляются дополнительные институты власти вроде полномочных представителей, которым требуются офисы, машины, квартиры в элитных домах, гособеспечение и прочее. Толку от них — ноль, а расходы опять из бюджета.... Из нашего, между прочим, кармана. Про коррупцию я и не говорю. Как только у них сформируются более менее определенные полномочия, увидишь. Бабки будут со всех сосать, як пылесосы...
— Вован — комитетчик, — не согласился Миша — Он может пока выжидать, смотреть, как кто себя проявит. А потом ударит...
— Жди! — хмыкнул биолог. — То то первый указ у него был о неприкосновенности Борюсика и его семейства. Конечно, я могу и ошибаться, но, по моему, этим все сказано. Если бы он оградил только бывшего президента от преследования по политическим мотивам, я б его понял и поддержал. Но при чем тут уголовно наказуемые делишки родственников? Не вяжется с образом справедливого и мудрого комитетчика...
— Он человек закрытый, — значительно сказал Чубаров.
— Ты имеешь в виду его внешнюю непроницаемость?
— И это тоже...
— А тебе не приходило в голову, что человек может изображать усиленную работу мысли и напускать на себя таинственный вид, чтобы скрыть внутреннюю пустоту, а? Что нет ничего за этой завесой? И внешний образ является конечной точкой? А все происходящее — мощная рекламная кампания, должная уверить народ в том, что во главе ее стоит не пешка, находящаяся неизвестно в чьих руках, а многоопытный политик? С точки зрения логики такой вывод имеет право на существование...
Михаил растерялся.
— О чем ты? Какая пешка?
— Фигура есть такая. Шахматная, — язвительно разъяснил Рокотов.
— Это я понимаю. Но что Президент — пешка...
— Нам сие неведомо. Однако в жизни все бывает. И данное предположение имеет своих сторонников. Сам читал статейки на эту тему.
— Серьезно? — удивился Чубаров.
— В натуре, — Влад цыкнул зубом. — У нас в Питере что только не прочтешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73