Но неужели в Царьграде не ведают, отчего Алексей перестал ездить в Литву? Да Ольгерд просто не желал видеть его у себя в Литве, а когда митрополит на свой страх и риск прибыл все же в Киев, его кинули в темницу, едва-едва выскользнул из лап смерти. Может, и Романа поставляли в литовские митрополиты временно? Нет, Литва желала, чтобы он стал постоянным и единственным и гнул бы на всю Русь их линию. Так и Киприан, дай ему власть, будет гнуть линию Литвы, и в Москве сидючи.
Да и мог ли стерпеть Дмитрий Иванович такое оскорбление своего митрополита?! С детских лет этот человек был ему вместо отца.
Наконец, он кровно русский митрополит, и неужели это маловажно? Неужели это допустимо лишь в порядке исключения?.. Алексей и сам желает, чтобы его преемником был свой, соотечественник.
Так, совсем недавно — и Дмитрий тому свидетель — старец, почувствовав себя особенно плохо, послал людей за троицким игуменом.
Смутился Сергий, когда услышал от митрополита, что тот хотел бы видеть его своим преемником. Изучивший людскую натуру до самых невнятных ее закоулков, Алексей видел, что это не то смущение, которым стараются скрыть внутреннюю радость от услышанного. И не потому сказал Сергий свое твердое «нет», что так положено по обычаю: отказаться для начала, а там и согласиться. Сергий отказывался, при всегдашней его кротости, почти с протестующим видом. Нет, нет и нет!.. Он не родился для того, чтобы взойти на ступень такого высокого сана, дело это выше его меры, об этом не следует больше и говорить.
Огорчил Алексея безоговорочный отказ троицкого игумена. Искренне огорчен был и князь. Сергия поддержали бы все епископы, его и в Царьграде давно чтут, кто бы сказал против него хоть слово? Конечно, можно понять тихого игумена. То, что легко давалось Алексею, горожанину, всю жизнь проведшему на людях, почти в миру, смело и решительно вступавшему во всякое житейское коловращение, равно невозмутимому в княжом совете, в ставке хана и в приемной патриарха, — все это, пожалуй, совсем не с руки будет Сергию. Попробуй оторвать дерево от земли, крестьянина — от его нивы. Сергия с его загорелым, обветренным лицом, с его руками, почерневшими от мужичьей работы, действительно невозможно представить себе в ослепительных митрополичьих ризах, окруженного сонмом священнослужителей.
Но кто же все-таки заменит незаменимого Алексея?
Двадцать восемь лет прожил Дмитрий под его духовным призором, и не было ему в чем упрекнуть своего митрополита. В том лишь разве, что не оставлял теперь по себе достойного наследника?
V
И опять, в который раз ворвались изгоном конники Мамаевой Орды в нижегородскую землю. Должно быть, учуяли, что князь Дмитрий Константинович в Нижнем отсутствует, а без него не окажут им должного отпора. Горожане на лодках и лодьях, на стругах, насадах и учанах, на всем, что стояло тогда на привязи у пристаней, кинулись к противоположному берегу Волги и оттуда наблюдали за муравьиным мельтешением грабежа. Кто-то погреб в Городец звать в подмогу князь-Бориса. Тот вскоре объявился, но с малым числом ратных, недостаточным для боя. Сгрудившись на берегу, люди в оцепенении смотрели как на нелепый, часто повторяющийся сон: городская сторона заволакивается дымом, сквозь пелену его прорезываются столбы пламени, головни взлетают высоко вверх и сыплются с шипом в воду, и их относит по течению, и некоторые долго еще чадят...
Невыносимая, оскорбительная чреда повторений!.. И внукам и правнукам их будут сниться эти пожары.
Развеялся наконец дым на том берегу. Ордынцев тоже как будто ветром сдуло. По обычному своему правилу ушли они не той дорогой, какою на Нижний нагрянули, чтоб и на обратном пути было где поживиться. Теперь, говорят, от усть-Оки подались на Березовое поле.
1378 год еще раз показал нижегородцам, как непросто жить на передовом мысу и как обременительна честь зачинщиков. Несколько лет, отданных почти беспрерывной борьбе с ордынцами-налетчиками, с Волжской Булгарией и мордовскими князьками, основательно обескровили Нижегородское княжество. В итоге враг ни разу не проник здесь на земли Междуречья, но многие задумывались: не слишком ли дорогой ценой это далось? После поражения русских войск при Пьяне и бесчинств, учиненных Арапшей в самом Нижнем, Дмитрий Константинович предпочитал жить в старой столице своего княжества — в тихом, удаленном от воинских смерчей Суздале.
Впрочем, 1378 год только начинался, и основные его ратные события были впереди.
Во второй половине июля к Дмитрию Ивановичу все чаще стали поступать тревожные сведения от заокской дальней разведки, отмечавшей передвижение значительных сил противника к южным окраинам Рязанской земли. По предварительным наблюдениям, рать, вышедшая из степей Мамаевой Орды, была гораздо многочисленней обычных отрядов, что в последние годы тревожили русский юг.
Среди множества наших малых речек есть такое негромкое имя: В?жа. Петляющая в полях и перелесках Заочья, она впадает в Оку немного севернее Рязани. В 1378 году это имя, ничем до того не приметное, впервые было занесено на страницы летописей.
В самом начале августа великокняжеская рать, предводительствуемая Дмитрием Ивановичем, перевезлась через Оку напротив Коломны и стала медленно, выдерживая все меры предосторожности, спускаться в южном направлении.
Это, пожалуй, напоминало прошлогоднее продвижение к Пьяне: снова решили упредить возможный удар неприятеля в глубь Междуречья, встретив его на дальних подступах к окскому рубежу. Но сходство было лишь внешним, по рисунку поведения, не по его сути. Слишком жива еще была и огорчительна память о Пьяне, чтобы позволить себе сейчас хоть малую толику небрежности, несобранности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132