Нас, русских, здесь мало, только 32 человека, как и вас. В канцелярии работает 7, в портняжной мастерской 9, в сапожной 11 и на кухне 5. Гранов — старшина всей нашей русской команды. В рабочих командах, приписанных к нашему Шталагу, числится почти 5 000 солдат Красной армии. У нас прекрасные отношения с французами и бельгийцами, и поэтому мы ни в чем не нуждаемся… Должен сказать, что в смысле питания я лично и до войны, дома, никогда так не жил. Ваша группа — это первая офицерская группа, присланная на работы в наш Шталаг». Он рассказал, что почти все в их группе попали в плен в киевском окружении, и они, «канцеляристы», были подобраны сюда на основании знания не менее двух языков, немецкого и французского или английского. Гранов был моряк, после гибели корабля в Балтийском море его выловили из воды немцы, он хорошо знал немецкий, французский и свободно изъяснялся по-английски. Французов и бельгийцев, постоянно живущих в лагере, было примерно 4000 человек, кроме того, в рабочих командах, главным образом у крупных бауеров, еще около тысячи. Кроме того, в ведении управления Шталага находилось два особых лагеря, один для политического состава Красной армии и флота, другой — штрафной, для провинившихся французов и бельгийцев, в рамках Женевской Конвенции. При лагере было постоянное представительство Международного Красного Креста, но всякое общение между этим представительством и русской группой категорически запрещалось.
Наш временный лагерь представлял собой длинное здание с восемью большими помещениями, изначально, очевидно, гаражами для тяжелых автомашин, а может быть и танков. Пять таких помещений были заперты, в одном жили «канцеляристы», в другом остальная часть русской группы, а третье было предоставлено нам. По другую сторону узкого, длинного двора было точно такое же здание, но без дверей, а по сторонам — высокие заборы из колючей проволоки с калитками. Одна была наглухо заперта, а другая, через которую мы прошли, охранялась часовым.
В 5.30 пришли с работы все члены небольшой «русской колонии» Шталага, и сразу же прибыл на двух тележках ужин. После «подарка на новоселье» никто фактически есть не хотел, но… пленный никогда не отказывается от еды, и мы до отказа наполнили желудки. Гранов появился после ужина, пришел в наше помещение, попросил общего внимания и стал рассказывать о том, что знал.
НАР с таинственным «О!» — это большой комплекс производственного типа военных лабораторий и испытательных станций, расположенных на острове Узедом, в устье реки Пеена, в трех городках: Пеенемюнде, Зиновиц и Козеров. Наш лагерь устроен в городе Вольгаст. на материке, против Узедома. Пока там только десять пленных красноармейцев, т.е. «хозяйственно-обслуживающая команда». Лагерь ожидает нас. В лагере оборудована чертежная зала, в которой мы и будем работать. Руководство лагеря двойное: по административной линии он подчиняется Шталагу, т.е. Вермахту, и комендант там фельдфебель Радац, Гранов его никогда не видел, но слышал, что это «военный брак», по каким-то причинам отчислен в тыл, несмотря на свой молодой возраст. По производственной линии лагерь находится в ведении НАР, представителем которого и шефом на месте является инженер Карл Мейхель, тот самый, который производил отбор на работу в Хаммельбурге. Условия жизни в лагере предполагаются вполне сносные, питание стандартное, вермахтовское, по расписанию для рабочих команд. Устройство и организация этого лагеря — следствие одной из первых немецких попыток использовать квалифицированную часть советских пленных по специальности, рационально и эффективно. Тот лагерь, куда мы будем помещены, — это только начало эксперимента. Уже сейчас там же, в Вольгасте, начато строительство другого, значительно больших размеров лагеря, рассчитанного на 300-400 человек специалистов, работающих в нескольких мастерских. Наша команда, присланная из Хаммельбурга, должна стать как бы основой, костяком будущей, значительно большей. Гранов вынул из кармана кителя наш список и сказал, что согласно этому списку, составленному Мейхелем и утвержденному в управлении Шталага, старшиной команды и «русским комендантом» лагеря назначен майор Петр Пискарев, официальным переводчиком — Анатолий Шурупов, а старшиной в чертежном зале… Гранов назвал мое имя!
Для меня это было совершенно неожиданно, я не понимал, почему «удостоился такого почета». Можно было только предполагать, что либо я произвел на Мейхеля хорошее впечатление при разговоре в Хаммельбурге, либо, что более вероятно, меня рекомендовал полковник Горчаков, с первого дня нашего знакомства в Поднесье относившийся ко мне исключительно хорошо. Так или иначе, но и сам Гранов, и мои сотоварищи по команде поздравили меня с «назначением на должность главного инженера военнопленного конструкторского бюро НАР».
В Шталаге мы пробыли четыре дня. Все отдохнули, отъелись, успокоились… Питание было вполне приличное и достаточное, русская группа получала паек наравне с другими пленными, с общей кухни. Кроме того, нам все время приносили разные деликатесы из посылок Красного Креста, получаемых французами и бельгийцами и специально передаваемых ими для нас. Маленькая группа советских пленных, попавших в Шталаг, жила здесь, «как у Христа за пазухой»! Портные и сапожники обслуживали главным образом пленных в самом лагере и всегда получали «благодарность» от своих клиентов, приносивших им на починку носильные вещи и обувь. Канцеляристы, работавшие в картотеке русских пленных приписанных к лагерю, и хорошо говорящие по-французски, имели приятельские отношения со своими коллегами по работе в управлении, и не только постоянно получали от них те же продукты деликатесы из краснокрестских посылок, но и, по разрешении управления Шталага, принимали участие в жизни иностранной части лагеря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113