Тога развел руками:
— Конечно, быстрее, но без особого разрешения только обладатели цветных пуговиц на шапке — то есть девять высших чинов гражданской службы, называемые мандаринами, — имеют право передвигаться верхом на лошадях или в карете. А если бы я запросил такое разрешение, моя просьба пошла бы по разным бюро и департаментам, и нам пришлось бы все это время прождать в Котейки — целый месяц! Так что с практической точки зрения пешком путешествовать быстрее.
— Что он сказал? — спросила Ноджири. — Я не уловила несколько слов.
Когда Керин объяснил ей суть дела, принцесса воскликнула:
— А я вот просто счастлива, что ты не достал лошадей! Я никогда верхом не ездила и ужасно боюсь лошадей.
Керин улыбнулся:
— Ты, самая храбрая женщина из всех, кого я знал? Что ж, кажется, у нас всех есть свои слабости. Я, например, не выношу пауков. — И он обратился к чиновнику: — Уважаемый Тога, я хотел попросить об одном одолжении, а именно поменяться с тобою местами, чтобы я ехал на ослике, а ты — в паланкине. Мне не нравится, когда меня все время подбрасывают, будто детский мячик.
— В самом деле? — удивился Тога. — Хорошо, если ты настаиваешь... Паланкин более приличествует высокому рангу, нежели ослик, и, садясь на животное, я желал тонким образом выказать почтительность. Твоя беда, мастер Рао, в том, что ты слишком тощ. Упитанный купец или чиновник, весящий гораздо больше, чем ты, никакой тряски не ощутил бы. Но пусть твое пожелание исполнится. Если бы мы могли как следует кормить тебя в течение нескольких месяцев, мы придали бы тебе дородность, приличествующую благородному лицу.
— Спасибо, но я себя вполне устраиваю как есть. В опасном путешествии человек должен быть способен к борьбе.
— Эта жалкая личность, — произнес Тога со вздохом сожаления, — никогда не сможет постичь мировоззрение варвара.
Направляясь в спальню, отведенную ему и Ноджири в одноэтажном полуразвалившемся здании постоялого двора, Керин прошел мимо общей залы, где сгрудились солдаты и носильщики. Они все сидели на корточках вокруг мисочки, стоявшей на полу; главный носильщик сыпал горошины в мисочку. Затем он стал вынимать их оттуда небольшими порциями, а остальные игроки азартно делали ставки. Когда горошин в мисочке почти не осталось, раздались торжествующие вопли счастливчиков, которым удалось правильно угадать число оставшихся горошин.
— Эта игра называется фантан, — сказал Тога. — Хочешь попробовать разок?
Керин заколебался было, но Ноджири быстро сказала по-салиморски:
— Мой супруг, тебе вряд ли охота попасться в ловушку, в которую угодил человек, о котором ты как-то рассказывал? Не забывай — ты в чужой стране.
Одумавшись, юноша ответил чиновнику:
— Принцесса утомлена, мастер Тога. Я благодарю тебя за приглашение, но нам пора отдохнуть.
И они удалились в спальню, но еще долго вопли «одна! две! три! четыре!», доносившиеся из общей залы, не давали им заснуть.
На следующее утро Керин не смог поладить с ослом: едва он подходил к нему, животное начинало вращать глазами и шарахалось в сторону.
— Это из-за твоего варварского запаха, — объяснил Тога.
Носильщики взяли ослика под уздцы и за хвост, не давая ему сдвинуться с места, и лишь тогда Керин смог сесть в седло. Стремена оказались слишком коротки, хоть ремни и были вытянуты до последней дырочки.
— Эта личность отыщет кожевника... — начал было Тога, но Керин перебил его:
— Не стоит, на первой же стоянке я кинжалом проделаю еще одну пару дырок.
— Ты станешь делать руками работу, — безнадежно вздохнул Тога, — на которую ты мог бы нанять кого-нибудь? Эх, варвары, варвары!
И чиновник, покачивая головой, сел в паланкин, в котором накануне ехал Керин.
Маленький караван неторопливо продвигался на север по грязной дороге, по обеим сторонам которой тянулись бесконечные коричнево-зеленые поля. Иногда они проходили мимо полей, по краям которых стояли друг на друге несколько гробов. Тога объяснил, что семьи мертвецов просто не успели еще похоронить любимых покойников. Некоторые гробы стояли на открытом воздухе так долго, что их углы прогнили, и свиньи засовывали в дыры свои рыла в поисках чего-нибудь съедобного.
Седло, на котором восседал Керин, представляло собой всего-навсего и несколько палок с натянутым между ними куском ткани и не отличалось удобством. Все же это было лучше, чем постоянная тряска в паланкине. Керин заметил, что плотное тело Тоги не давало сиденью трястись, а Ноджири, по-видимому, не находила неприятными эти постоянные толчки.
На третий день путешественников застал внезапный ливень. Для себя и важных иностранцев Тога достал непромокаемые шляпы из желтого промасленного шелка, а солдаты и носильщики продолжали идти как были, нагнув головы и щурясь от воды, попадавшей в глаза.
Караван достиг местности, покрытой в основном невысокими, но крутыми холмами. Серое небо низко нависло над землей. Ферм почти не было: жители занимались в основном скотоводством. Ночью на постоялом дворе Тога сказал:
— Уважаемый Рао, эти места пользуются дурной славой из-за разбойников. Мы должны быть настороже.
Перед тем как лечь спать, Керин отыскал в багаже подзорную трубу Пваны, а утром сунул ее в карман куртки.
Все утро они по-прежнему шли по холмистым местам. Во время полуденного привала Тога пробормотал что-то насчет опасности. Юный новарец достал подзорную трубу и осмотрел холмы вокруг.
— Я не вижу никаких разбойников, — сказал он.
— Отлично, уважаемый варвар! Тогда давайте подкрепимся. У меня есть бутылка вина, не вызывающего неприятного чувства.
Керин как раз запихивал себе в рот при помощи палочек первую кучку риса, когда один из носильщиков вскочил на ноги и с криком показал рукой вдаль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75