Над ним развевался приспущенный пиратский флаг.
— Да, я знаю, что там жил сеньор Вальекас.
— Так вот, я бы не удивилась, если бы яхта Эктора Амадо находилась неподалеку от этого дома. Сейчас там Доминго Косой и почти все «старые койоты». Подъехало и несколько «молодых». А Эктор, видимо, не намерен принимать участие в оплакивании покойного патрона. Это большой вызов!
— Между «койотами» грядет война?
— Теперь это уже неизбежно. Ибаньес, то есть Доминго Косой, не простит нарушения обычаев. Он начнет боевые действия сразу после похорон Сифилитика.
— Мне кажется, что вы симпатизируете «молодым», верно?
— В общем да. Но мне не хотелось бы вмешиваться в эту свалку. К тому же, пока «койоты» будут выяснять отношения, на острове будет весьма неспокойно. Туристы перестанут ездить на Хайди, и убытки будут колоссальными. Поэтому драка будет беспощадной. Победитель получит все, побежденных уничтожат. Это не передел собственности, а война на истребление.
— Своим клиентам вы делаете подобные предсказания?
— Ну, тем, кто интересуется, конечно. И Амадо, и Ибаньес не раз интересовались, что сулит им расположение звезд.
— И кому из них вы предсказали победу? Эухения хитренько улыбнулась.
— Ввиду того, что наши отношения вышли на новый уровень доверия, по секрету скажу, что обоим…
— Надо думать, вам эта война выгодна?
— До некоторой степени…
Вошли Лусия и Елена. Доктор Рохас выглядела чуточку удивленной, потому что Ленка, менее чем час назад безжалостно валявшая по полу бедную «научную мышку», вела себя так, будто ничего не случилось. Хавронья уже пыталась расспрашивать коллегу о том, каким образом та пыталась «распаковать» память Сесара Мендеса.
— Дорогая Лусия, — торжественно объявила сеньора Эухения, — все недоразумения исчерпаны. Наши отношения с супругами Бариновыми пришли в норму.
— Жаль только, что погиб Густаво… — заметила Лусия.
— Поверьте, я не хотел его смерти. — Покаяться мне было нетрудно, хотя, скажу откровенно, неправым я себя не считал ни на йоту. — Сожалею искренне, что все так получилось.
— Оставим его душу в покое, — перекрестилась Эухения. — Надо думать, что Господь будет к нему снисходительным. Надо будет успокоить нервы Ромеро и появиться на палубе дружной компанией.
— Надо ли выпускать Сесара? — спросил я.
— Нет, не стоит. Мне не хотелось бы демонстрировать его публике. Когда вы тащили нас на яхту, его вряд ли успели как следует рассмотреть, а тем более опознать. Он одет в обычную униформу моих охранников и не имеет каких-либо «особых примет». Но здесь, поблизости от «Маркизы», на которой есть мощная оптика, ему нечего маячить на палубе. У Эктора Амадо неплохие специалисты, работавшие в ведомстве дель Браво, и они могут заинтересоваться тем, по какой причине воскрес парень, числящийся погибшим при обороне Сан-Исидро от повстанцев Киски.
— Может быть, и нам нечего высовываться?
— Напротив. Вам, по-моему, самое время показаться Амадо. Как-никак вы ему очень помогли.
— А он об этом знает? — удивился я.
— Может быть, и нет, но, чем раньше узнает, тем лучше. Я думаю, что сеньор Морено скорее всего уже дал ему исчерпывающую информацию, но вам не помешает и личная встреча, благо наши яхты оказались поблизости.
Хотя я и понимал, что сейчас мне надо в первую голову бояться не «молодых койотов», а «старых», которые на данный момент стоят в почетном карауле у гроба вождя Сифилитика, на палубу я вылезал не без опаски. Бывает такое инстинктивное чувство опасности… Но все-таки вылез.
«Дороти» стояла в двух милях от входа в лагуну. Отсюда и Лос-Панчос было хорошо видно, и «Каса бланку», окруженную парком, и еще несколько отелей, разместившихся на горных террасах. Хорошо просматривалась кольцевая автострада, по которой катили разноцветные автомобили. Яхты болтались и в лагуне, и поблизости от нас. В общем ту же картину, какую мы с Хрюшкой вчера видели с берега, теперь довелось посмотреть с моря.
Я сразу углядел в лагуне полицейский катер. Он стоял на якоре метрах в пятистах от берега, прямо напротив пляжа «Каса бланки». А еще ближе к пляжу маячило маленькое пятнышко — резиновая моторка с аквалангистами. Похоже, что покойный Сифилитик был хорошо информирован: полицейские искали под водой туннель, о существовании которого до вчерашнего дня знал только Фелипе Морено.
С противоположного борта была неплохо видна «Маркиза». По прикидке она была раза в полтора крупнее «Дороти» — вполне солидный белый теплоход тонн на триста водоизмещением. На ней явно никаких траурных мероприятий не проводилось. Громыхала музыка, слышался хохот и женский визг. «Молодые койоты», как видно, отдыхали и предоставили грустные хлопоты своим «старикам». Правда, вокруг яхты, стоящей на якоре, ромбом располагались четыре катера, очень похожих на те, что использовала охрана Эухении. Парусные яхты, моторки и прочая мелочь приближаться к «Маркизе», так же, как, впрочем, и к «Дороти», считали ненужным риском.
— Смотрите, монгольфьер! — восторженно воскликнула Хрюшка, увидев оранжево-красно-синий пузырь, величаво проплывавший на фоне зеленой горы. Дунька ты моя, Дунька…
— Да, очень красиво! — снисходительно согласилась вежливая Эухения. — Мы уже привыкли и не замечаем… Но я хотела бы, чтоб вы, сеньор Баринов, посмотрели на «Маркизу» в бинокль. Каэтано!
Капитан с максимальной почтительностью вытащил из рубки мощный оптический прибор производства фирмы «Карл Цейсс. Иена», сварганенный еще в славные времена первого рабоче-крестьянского государства на немецкой земле. Второй такой же бинокль взяла Эухения и направила на «Маркизу».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189