Он может простить оскорбления, унижения, угрозы, всё, кроме посягательства на свой кошелёк.
Поэтому он не поручил задуманную акцию верному помощнику, Андрею Литвиненко — решил сам возглавить её. Так будет надёжней…
Глава 2
Железнодорожные вокзалы столицы переполнены народом. Веселящаяся молодёжь, унылые пенсионеры с узлами и колясками, челноки с клетчатыми сумками, под завязку набитыми «товаром», качающиеся алкаши, грязные бомжи, продающие своё тело проститутки, нищенки с протянутыми руками, выпрашивающие подаяния, наконец, пассажиры и их провожающие. Здесь — мирятся и ссорятся, плачут и радуются, просят и отказывают, соглашаются и спорят.
Над перроном Ярославского вокзала стоит непрерывный гул голосов, в котором невозможно разобраться. Готовится к отправлению экспресс «Москва-Владивосток». Двери вагонов открыты, возле них пересмеиваются друг с другом кокетливые проводницы, одетые в современную униформу.
Вдоль состава расхаживают бритоголовые парни, бесцеремонно разглядывают пассажиров, время от времени сверяют их лица с фотками, которые держат в руках. На всех этих снимках изображён один человек — Александр Белов.
Неутешительная информация со всех вокзалов, аэропортов, выездов из города стекается к одному человеку — Кабану.
Изображённый на фотке человек на Щёлковском автовокзале не обнаружен … Фрайер на Казанском не появлялся… На Ярославке — пусто… В Домодедово пижон отсутствует… Во Внуково — абзац…
Частая сеть, наброшенная на Москву, где-то прохудилась. Кабан физически чувствует на своей шее сжимающую её удавку. Зорин не прощает промахов, жестоко карает за них…
До отправления экспресса чуть больше пяти минут. К пятому вагону торопятся два человека — немощный старец с седой бородой и заботливо поддерживающий его прихрамывающий внук, или — правнук. За спинами — тощие котомки, в свободной руке внука — небольшой узел. Метрах в двадцати от них спешат еще двое нищих — лысый здоровяк с запорожскими усищами и тощий парень в поношенном пиджаке.
Бритоголовые обошли их стороной — какое может быть сходство старика и калеки с фоткой молодого, здорового парня? Вон того, взасос целующего худосочную тёлку, проверить не помешает. И вот этого, дарящего букетик мамаше — тоже…
Наверно, нищеброды поняли, что добрести к своему вагону они не успеют — забрались в плацкартный. Вслед за ними вскочили в тамбур лысый усач и ходячий скелет. Проводница поглядела на предъявленные ей билеты, и пропустили.
Поезд медленно и как-то торжественно сдвинулся с места. Будто предоставил последнюю возможность прощально помахать руками, послать последние воздушные поцелуи.
После того, как проводница ушла в вагон, согбенный «старец» преобразился. Он выпрямился, содрал с лица седую бороду. Талантливо сыгравший роль немощного старика Белов выбросил левую руку, ребром ладони другой ударил по сгибу. Дескать, кол вам в задницу, зоринская падаль! Так обычно покойный Кос выражал своё презрение по отношению побеждённых или обманутых лохов.
Братья не умерли, не растворились в небытие, они продолжали жить в Белове — в его поступках, выражениях. Приходили к нему в трудные минуты, советовали, уговаривали…
— В цвет сработали, классно! — сам себя похвалил Злой. — Сделали дерьмовых пастухов, как малолеток… Возвернёмся с золотишком — вообще закатаем в асфальт!
— Зачем так жестоко? — поморщился толстовский непротивленец. — Ушли благополучно и — слава Богу.
Столкновение двух мировоззрений стало уже знакомым Саше. Злой предпочитает действовать силой, философ — разумом, добротой. Каждый настаивает на своём. Обычно, беззлобный спор заканчивается ничем.
Всё, ребята, счёт: один — один. Боевая ничья. Пошли устраиваться.
Идея поехать по железной дороге принадлежала, конечно, Белову. В аэропортах беглецов быстро вычислят, там менее многолюдно, нежели на перронах вокзалов. Воспользоваться автотранспортом, тем же междугородним автобусом — ещё большая глупость. Вот и остаётся Ярославский вокзал…
Билеты куплены в пятый вагон, но в разных кассах: Федя — на вокзале, Ватсон — в центральной. Поэтому Белову и Феде достались места в третьем купе, а Витьку и Доку — в седьмом. С одной стороны — хорошо, меньше подозрений, с другой — опасно, намного лучше держаться вместе…
Кое как привели себя в божеский вид. Федя заколол дыры на пиджаке, Витёк поправил ворот рубашки, Док смахнул с одежды воображаемую пыль. Белов брезгливо снял грязную блузу и остался в клетчатой рубашке. Он привык к модному костюму, дорогостоящим галстукам, свежим сорочкам, ему претила любая неаккуратность. Но сейчас всё это осталось в прежней жизни бывшего авторитета, приходится привыкать к новому своему обличью.
Первым вошёл в вагон Злой. Нахмуренный, напряжённый, правая рука спрятана под рубашкой, лежит на витой рукояти острого ножа. На пальцах левой — кастет с шипами. Можно не сомневаться в том, что и то, и другое он, при малейшей опасности, не задумываясь, пустит в ход.
За ним — Белов. Такой же напряжённый, готовый предотвратить возможное столкновение Витька с каким-нибудь пьяным мужиком. Слишком уж задиристый характер у Злого, везде ему чудятся враги.
Замыкают шествие Федя и Ватсон.
Увидела вошедших проводница и окаменела. В тамбуре находились древний старик и потрёпанные жизнью бомжи — откуда взялись эти люди? Останавливать, расспрашивать не решилась. По принципу — тихо ведёшь — дольше проживёшь. Появится милицейский наряд — тогда можно нацелить ментов на явных бандитов. Не выходя из служебного купе.
В первом отделении четверо пьяных парней резались в карты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76