Что ежегодно, по самым скромным подсчетам, от наркоты вымирает полностью город с населением, как Псков или Новгород… Куда там Чечне!
…Купцов попросил сигарету, закурил, потом сказал:
— Надо обострить ситуевину.
— Да, — сразу же отозвался Петрухин. — Ждать, пока они снова захотят пострелять, можно довольно долго. Надо ребятишек подтолкнуть к активным действиям. У меня, кстати, господин инспектор Купцов, есть на этот счет идейка.

***

Второй вечер партнеры проводили в кафе «Глория». В том самом, где стоял таксофон. Вчера они просидели впустую: ни Любовница, ни Марина так и не появились. Собственно говоря, у партнеров и не было стопроцентной уверенности, что эти дамы появятся…
— Могут и не прийти, — сказал Купцов.
— Придут, — ответил Петрухин. — Куда денутся? Не смогут они упустить такой шанс. Ты бы упустил возможность решить все одним звонком? Один звонок — и нет человека! Без всяких киллеров-шмиллеров, без стрельбы… Это ж чистый мед, Леня. Вот скажи: ты бы такой шанс упустил?
— При чем здесь я? Я же не Любовница. Петрухин на это сказал:
— Правильно, и ты бы не упустил ни в коем случае.
Они сидели в кафе уже второй вечер и определенно привлекали к себе внимание: сидят два мужика, почти не пьют. Знай себе садят кофе и сигареты. Разговаривают очень мало, на заходы местных путанок не реагируют… так какого рожна они здесь пасутся? Менты? Вроде не менты… очень уж легко заказывают дорогой кофе и коньяк. И курят «Мальборо».
Жулики? Не-а, не жулики. Повадки не те.
Вчера вечером к ним даже подсел один из местных завсегдатаев. Для разведки. Пообщался с партнерами минуты полторы, попытался назвать братанами, был коротко и энергично поставлен на место. Ничего не понял, но вынужден был отвалить. На расспросы местной приблатненной шелупони уважительно произнес: «Крутые, бля!»
Вчера ни Марина, ни Любовница так и не появились. Марину партнеры опознали бы обязательно — взяли у Лисы фото. Фото Любовницы у них не было, но если бы она сделала звонок — пусть не из кафе, а из любого другого таксофона, что, впрочем, было маловероятно, — Лиса немедленно сообщила бы об этом… Однако вчера никто ей так и не позвонил.
— Пришли, — негромко сказал Купцов.
Сегодня он сидел лицом к вестибюлю, контролировал таксофон и всех входящих-выходящих. Петрухину очень хотелось обернуться, но он, разумеется, этого не сделал. Только кивнул головой и посмотрел на часы. Было девятнадцать сорок четыре. Все в цвет, все — как и рассчитывали.
…Вчера Лиса позвонила своей подруге Марине. Закатила истерику. Кричала, что не хочет больше жить. Что ей все уже опостылело. Она больше не может! И если будет еще хотя бы один звонок от этой мерзавки-любовницы, она — Таня — наложит на себя руки… Марина говорила: «Успокойся, Таня, успокойся. Хочешь, я сейчас к тебе приеду?»
— Нет, — отвечала Таня. — Не приезжай, не надо. А только я действительно жить уже не в силах. Как время приближается к восьми вечера, я сажусь и гляжу на этот телефон… и мне страшно. Я все жду, что дисплей высветит знакомый номер. А я сижу и жду… Если, Мариша, она позвонит еще раз, я наложу на себя руки. Я повешусь. Я так больше не могу.
Слушая убедительный монолог Лисы, Купцов подумал: актриса. Все прозвучало настолько реалистично, что он бы, пожалуй, поверил… Петрухин сказал: да, не по-детски щемит Сара Бернар. Разговор Лиса-Марина записали на магнитофон. Подлинность и время записи подтвердили собственноручно написанными заявлениями… Теперь оставалось только дождаться звонка.
Купцову видно было хорошо. Он видел и Марину, и Любовницу. Сладкая парочка прошла в двух метрах от Петрухина и в трех — от Купцова.
— Теперь я точно вижу, что Любовница — сестра нашей Гадалки. Но изрядно опустившаяся, — сказал Купцов.
— А Мариша здорово похожа.
— В общем, да, похожа, но сейчас выглядит весьма возбужденной.
— Еще бы! Она считает, что настал ее звездный час, — сказал Петрухин.
И Петрухин, и Купцов синхронно посмотрели на часы. Всего четверть часа отделяло Марину и ее «ассистентку» от решающего звонка. Обе дамы — шикарная Марина и невзрачная и неопрятная Гусева подошли к стойке и что-то заказали, оказавшись теперь в поле зрения Петрухина. Дмитрий делал вид, что беседует с партнером, а сам незаметно разглядывал садисток. Опер с шестнадцатилетним стажем навидался всякого, однако никогда еще не встречал женщину, угрожающую другой женщине тем, что «пустит» ее ребенка «на запчасти». Была в этом какая-то особенная мерзость.
Подельницы совершенно не выглядели людоедками. Напротив — Марина Чибирева была весьма миловидна, со вкусом одета, улыбалась приятно. Трудно было представить, что это она придумала фразу про «запчасти»… Светлана Гусева вид имела потрепанный. Петрухин никогда не видел ее сестру — Гадалку — и судить о внешнем сходстве не мог, но в лице у Светланы Гусевой было что-то очень неприятное. Сначала Петрухин посчитал, что ее внешний вид — результат пьянства, но вскоре понял, что ошибся. Еще он подумал, что вещи, которые сейчас были на Гусевой, принадлежали когда-то Марине. И не ошибся.
Женщины подошли к стойке, сели на высокие табуреты. Марина что-то сказала бармену. Тот кивнул, и вскоре перед женщинами стояло по бокалу. Один с «Мартини», другой — с соком. «Мартини» взяла себе Марина, и Петрухин подумал, что причина неопрятного вида Гусевой не в пьянстве. Любопытно было бы, подумал Дмитрий, посмотреть на твои вены, Света…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39