Шепнул в ухо:— Попробуй оторвать. Я не смог… Николай, ни о чем не спрашивая, прихватил железными пальцами за край доски в том месте, где наметилась трещина, поднатужился, рванул и отщепил узкую лучинку древесины. Этот кусочек с характерным рельефом древесных волокон он показал Пастуху.— Геракл! — прошептал Сергей. — Этот кусочек надо вынести отсюда.— Где спрятать-то? — спросил Трубач. — Мы же голые. Обыщут.— Не допетрят, — сказал Сергей. — Тут, Коля, нужна крестьянская психология.Сунь хоть в рот, за щеку. Вот твоя молчаливость и сгодится.Отдуваясь и отфыркиваясь, красные, распаренные, они вывалились обратно в предбанник. Тотчас явились охранники и вернули их одежду. Каким-то образом она была отчищена и выглажена за полчаса. Вместо старых принесли новенькие носки и кроссовки — разумеется, их прежняя обувка с налипшей глиной и песком, прихваченными там, на шоссе, была «приобщена к делу».— С легким паром! — насмешливо буркнул один из охранников через черную маску.— Ну как, нашли что-нибудь? — с невиннейшим видом поинтересовался Артист.Те не ответили.Когда оделись, то по знаку одного из стражей двинулись за ним из сауны, поднимаясь вверх по крутой лестнице.Их привели в ту же гостиную с камином, где один из углов загораживало белое полотно и стояли софиты на высоких штативах.— Это еще зачем? — спросил Муха.— Значит, с вас и начнем, — сказал человек в маске. Их сфотографировали одного за другим, всех шестерых.— На память об этой ночи, — пояснил человек в такой же маске, стоявший у фотоаппарата на треноге.Фотоаппарат был дорогой, роскошный «Хассельблад» — видно, все тут было с размахом, иначе уже не умели жить.Через час их вывели во двор, посадили в японский микроавтобус, который, выехав за высокие железные ворота, довольно долго катил по черному пустынному шоссе, петлял по каким-то лесным дорогам, вновь возвращался на то же шоссе, потом выбрался на незнакомую трассу и не менее четверти часа летел по ней со скоростью выше ста километров. Затем оказались в узком тоннеле, который неведомо как вывел их на широченную многорядную, разделенную надвое магистраль.— Кольцевая, — сказал Боцман.— Точно — кольцевая, — вгляделся Артист. — Только как мы на ней оказались, вот вопрос?Перед выездом им всем вернули их наручные часы, вручили маленькие черные коробочки новеньких пейджеров «Моторола» и выдали каждому по десятитысячной пачке долларов в упаковке Центробанка.Как заметил выдававший деньги и часы: «Это аванс. Остальное — после дела».Микроавтобус отмахал чуть ли ни половину МКАД, потом свернул на Можайское шоссе и понесся в сторону Кутузовского проспекта. Никакой охраны или слежки не было — только немолодой молчаливый водитель.Он обернулся к ним.— Ребят, — спросил буднично, как какой-нибудь заурядный левак. — Вас как — по домам развезти?— Слушай, батя, — повернулся к нему Пастух. — У тебя что, относительно нас никакого приказа? И все адреса есть?— Адреса имеются, — кивнул водитель. — Московских велено развезти по домам или куда скажете-и все.— Тогда вот что, — попросил Сергей, — выбрось-ка нас где-нибудь прямо тут.Они уже были в начале Кутузовского. Впереди призрачно светилась Триумфальная арка.— Как скажете… — пожал плечами шофер. — Мне без разницы.Он остановил свой хорошенький японский минивэн, кивнул на прощанье:— Ну, счастливо… И неспешно укатил по пустынному в этот час Кутузовскому проспекту.Переминаясь с ноги на ногу, зябко поеживаясь на предутреннем холодке, они молча стояли небольшой кучкой на тротуаре, озирались, будто спустились с другой планеты.— Тьфу! — словно очнувшись, шепеляво выговорил Трубач и вытащил из-за щеки героически добытую щепку.— Молодчага, — сказал Пастух. — Человек-сейф.Он осторожно забрал у него мокрый трофей и спрятал во внутренний карман куртки.— Чего это? — вытаращил глаза Муха.— Наш ответ Чемберлену, — ответил Трубач и с наслаждением плюнул себе под ноги.Они внимательно осмотрелись, проверились… В самом деле — никто за ними не следил, не преследовал, не вел наблюдение. Не сговариваясь, все шестеро свернули в первый же двор, вошли в ближайший подъезд девятиэтажки и тщательно прощупали на себе и друг на друге всю одежду, намереваясь найти еще какую-нибудь мелкую пакость вроде давешних боцманских висюлек. Но ничего такого не обнаружилось — ни в швах курток, ни за отворотами воротников, ни за лацканами пиджаков Артиста и Мухи, ни в новых кроссовках.Перегудов усмехнулся:— Не будем обольщаться, коллеги, — и постучал ногтем по своим наручным часам.Остальные поняли и одновременно стянули браслеты своих наручных часов. У всех были разные — японские, швейцарские, а у Боцмана — старые командирские с гравировкой: «Капитану третьего ранга Василию Хохлову за мужество от командования Северного флота» — отцовский подарок.Трубач достал из кармана свой старый, заслуженный армейский нож и без колебаний свинтил крышку своей «сейки»… тихонько засмеялся. Он назубок знал, как выглядит сверкающая начинка его японских «непотопляемых». Поманил друзей пальцем — молча показал тончайшую полупрозрачную пленочную пластинку, поблескивающую многочисленными золотыми прожилками. Потом так же быстро и умело открыл крышки остальных часов. Во всех оказались такие же крохотные невесомые полупрозрачные диски.— Жаль… — задумчиво промолвил Николай. — Думаю, слаженный был секстет.Нежным движением кончика ножа он отделил пластинки от часовых механизмов, закрыл и раздал товарищам часы. Последующие его действия немало удивили остальных.Поманив их за собой, он вошел в кабину лифта, без труда дотянулся до се потолка, чуть облизнул языком одну из пластинок и приклеил ее к теплому черному обрамлению светящегося плафона над головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135