Милиционеров было трое: старший сержант и с ним двое рядовых. Они шли по вагону, внимательно оглядывая пассажиров. Прошли уже было мимо, но тут сержант обернулся и поймал взгляд Мухи. Муха отвел глаза, но поздно! Вот она, психология без слов.— Погоди-ка, — сказал сержант своим подчиненным и вернулся к нашей скамейке. — Молодые люди, ваши документы, пожалуйста.Приятно, когда тебя называют «молодым», черт возьми! Сержанту этому безусому самому лет двадцать, не больше.— Пожалуйста.Документы наши, побывавшие в озерной воде, представляли жалкое зрелище — они покоробились от воды, тушь кое-где расплылась... А бумага от краснодарского ФСБ произвела на сержанта вовсе не то впечатление, на которое мы надеялись. Он внимательно вчитался в нее, потом поднял на нас удивленный взгляд, и я тут же понял — зря мы ее показали.— Пожалуйста, пройдемте, — сказал сержант, не отдав нам документы.— А в чем дело-то, сержант? Все вроде бы с бумажками в порядке! — начал было возмущаться Артист.— Пройдемте, — сказал сержант тоном, не терпящим возражений, и подал своим подчиненным едва заметный знак, чтобы они были настороже. Я тоже переглянулся со своими парнями. Они меня, как обычно, поняли без слов.— Хорошо, идем, — согласился я, поднимаясь.— Здесь какая-то ошибка, парень, — покачал головой Муха.— Я вам не парень! — нахмурился сержант.Менты повели нас по вагону вперед. Впереди рядовой, затем я, потом Муха, следом второй рядовой, позади сержант с нашими документами. Интересно, показались мы ему просто подозрительными личностями или он вспомнил о наших физиономиях на фотографиях, которые наверняка видел сегодня на разводе? Если второе, то вряд ли он стал бы с нами «чикаться» — сразу бы выхватил пистолет и велел лечь на пол. Наверняка под каждой из фотографий стояла подпись: «вооружен и очень опасен». Скорей всего, сейчас его терзали смутные сомнения — где-то он наши физиономии видел, но где именно, вспомнить не мог. Хорошо хоть не начали обыскивать прямо в вагоне...Стоит мне только о чем-нибудь подумать, как оно тут же сбывается — в тамбуре нас поставили лицом к стене, заставили поднять руки и начали обыскивать. Вот и говори после этого, что мысль нематериальна! Руки рядового заскользили по моему телу вниз. Скоро он дойдет до моих ног, к которым приторочены ножи и кобура... Сейчас главное — фактор внезапности. Я переглянулся с моими парнями — доля секунды... Когда рядовой присел, ощупывая мои ноги, я нанес ему короткий и точный удар. Милиционер без стона осел на пол. Столь же мгновенные удары нанесли и Муха с Артистом... В результате милицейский наряд «сдался» без боя — сержант и рядовые лежали на грязном заплеванном полу без сознания...Природа, создав человека с мозгами, одновременно лишила его многих защитных функций, которыми обладают животные. Мало того что на нас нет защитной шерсти, так у нас еще и огромное количество точек, удар по которым приводит если не к смерти, то к мгновенной потере сознания. Каждый спецназовец эти точки знает... Бей первым, Фредди!Муха встал около дверей, держась за ручки, чтобы никто не мог войти в тамбур, а я всунул между автоматическими дверьми нож и резко повернул его в сторону. На мгновение двери слегка раздвинулись, и Артист сунул в щель руку. Мы отжали их в стороны. Первым прыгнул Муха, затем Артист, последним — я. Все трое кубарем покатились по склону, потом вскочили на ноги и побежали. Милиционеры придут в себя минуты через две-три, все зависит от того, у кого какая сопротивляемость организма «на ударное воздействие». Придут в себя, объявят тревогу, и вскоре к району нашей «высадки» начнут стягиваться милицейские подразделения. Хорошо, что нас вычислили на Савеловской дороге, а не по пути к Затопино, иначе те, кто затеял всю эту игру, знали бы о конечной цели нашего путешествия. Боюсь, правда, что они и так знают! Эти люди все просчитывают на несколько шагов вперед. Впрочем, мы действуем вопреки логике, нагло. Может быть, и ошибутся... Минут через пятнадцать бега по перелеску мы очутились у какого-то забора, за которым возвышалось трехэтажное кирпичное здание. Мы без колебаний полезли через забор... 2 Генерал Зеленцов сидел за столом в своем кабинете. Стрелки на напольных часах показывали восьмой час. Еще одно дело, один доклад, и все, и можно будет ехать домой, к жене. Зеленцова тревожило, что не звонит Антон Владленович. Обещал — и не звонит. Генерал несколько раз набирал и номер дачи, и квартиры, и сотовый — все тщетно, как отрезало! Может, что случилось? Но тогда Зеленцов знал бы об этом! Все-таки он не какой-нибудь там рядовой фээсбэшник, вся оперативная информация со всех концов страны поступает к нему в течение часа.Пискнул селектор.— Да?— К вам полковник Голубков, — раздался в селекторе голос секретаря.— Давай его сюда! — приказал генерал.Голубков вошел в кабинет с папкой под мышкой, поздоровался, Зеленцов кивнул в знак приветствия, жестом предложил сесть.— Ну что, чем порадуешь, полковник? — спросил он, когда Голубков опустился на стул.— Честно сказать, ничем, — вздохнул Голубков.— Что значит — ничем? — Генерал метнул на полковника недобрый взгляд. — По твоей вине произошла утечка информации. По твоей вине оперативный работник, вместо того чтобы выполнить возложенное на него задание, совершил преступление в составе банды и ушел в бега! Давай, давай, докладывай!Голубков со вздохом расстегнул папку, вынул из нее какие-то бумаги.— Я вам уже говорил, что считаю Пастухова невиновным в провале операции...— Вот что, полковник Голубков, хотите написать рапорт об отставке? Пожалуйста, я препятствовать не буду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91