— Все оплачу, — пообещал я, тряхнув для пущей убедительности монетами в кармане. — Или стыдно показать, что у тебя ничего там нет, кроме собачьего мяса?Не успел и опомниться, как этот здоровенный бугай, весь, как моряк, в татуировке, протянул руку через стойку, схватил меня за шиворот и потащил в угол, там втолкнул меня, пригнув к полу, в крошечную каморку, где отовсюду капала вода.— По-твоему, это похоже на собачье мясо? — прорычал он.На полке лежала чуть ли не половина бычьей туши. Выглядела она нормально и ничем не пахла.— Дружище, — пропел я, — отрежь-ка два ломтя вон от той филейной части, каждый около фута толщиной, и швырни их на плиту. Потом подай фунтов десять жареной картошки, и чего там у тебя есть еще на гарнир? Да не забудь вскипятить пару галлонов кофе. Я хочу есть.Повар сжал мою шею так, словно хотел ее свернуть. Поэтому я добавил, ткнув большим пальцем за собственное плечо:— У меня дружок там, за стойкой.— Тот балбес, что отмахивает по тысяче миль в день? — с ухмылкой полюбопытствовал бугай.— Только что видел на станции, как этот самый балбес раскидал во все стороны целую кучу русского железа, — сообщил я.— Отмолотил поляка, что ли? — уточнил повар и тут же меня отпустил.— Сначала швырнул его разок-другой, а потом всего один раз врезал ему кулаком. Чернобородый размазался, как кусок масла на сковородке.Повар захохотал:— Этот жирный боров так и искал неприятности на свою задницу. Только мне всегда казалось, что не обойтись без нескольких вагонов динамита. Лишь он сможет разорвать его на части, которые влезут в духовку. Ладно, приготовлю пару бифштексов, чтобы накормить гризли. А ты давай убирайся отсюда, иди пока поболтай там с этим «водой и хлебом»!Я вернулся за стойку и сел слева от Слоупа, чтобы посмотреть на фингал, который он заработал от этого проклятого русского, когда тот трижды заехал ему по одному и тому же месту. Но смог разглядеть только небольшое красноватое пятно, почти без шишки, хотя очень старательно присматривался. Каучук — вот из чего был сделан этот парень, а внутри набит железом, точно вам говорю.— Твой дружок, Рэд? — обратился ко мне бармен.— Ага, — не задумываясь ответил я.Слоуп, который уже сжевал полбуханки черствого хлеба, повернулся ко мне, улыбнулся так, что приятно было смотреть, и подтвердил:— Конечно!— А как тебя кличут? — поинтересовался я.— Кличут? — в недоумении повторил он.Я посмотрел на его поднятые брови и растерянные глаза:— Ну да, какое у тебя прозвище, или кличка, или имя, если ты только это понимаешь?— Ах, мое имя! — сообразил, наконец, этот тупица. — По-настоящему меня зовут Эдвард Дюган, но кажется, ты хочешь сказать, что здесь, на Западе, в большом ходу прозвища, поэтому, думаю, я должен сообщить, что недавно меня назвали Слоупом.— В самом деле?— Да, это так.— И как же это случилось?— Так сказал человек, который в первый день, когда я вышел из города, проехал мимо меня на поезде. А когда на следующий день я проходил уже мимо него, он вот так ко мне и обратился: «Слоуп». Не знаю почему.Мы с барменом переглянулись.— Может, ему показалось, что ты очень уж богатый ходок? — предположил бармен.— Думаете, поэтому? Ну что ж, может быть, — согласился парень.— Да, я думаю, именно поэтому, — вставил слово и я.Бармен усмехнулся, но Дюган даже не понял моей насмешки.Тут из облаков дыма и пара появился повар с парой тарелок, нагруженных больше некуда. Никогда раньше мне не приходилось видеть таких бифштексов — на каждой тарелке, можно сказать, лежало по быку.Слоуп взглянул на повара и растерянно нахмурился.— Все в порядке, приятель, — поторопился я вмешаться. — Это за мой счет.— Ну да, я плачу.Ах, будь оно все проклято! В этот момент я совсем забыл про его идиотскую гордость.Дюган стал красным как свекла.— Очень тебе благодарен, — процедил он сквозь зубы. — Но я в самом деле не могу этого принять. Мне вполне достаточно хлеба.Я весь покрылся потом и с надеждой взглянул на болвана бармена, но тот и не думал прийти на помощь.И тут меня осенило!— Послушай, Слоуп. Сделай небольшое одолжение, — попросил я. — Этот ненормальный повар ошибся. Почему-то решил, что я заказал два бифштекса, а теперь, если я не заплачу за оба куска, хозяин уволит этого олуха. Ты же не хочешь, чтобы он из-за тебя потерял работу, верно? А одному мне, ну хоть тресни, не съесть больше половины этого окорока!Парень посмотрел на меня, потом на мясо. Затем закусил губу и снова уставился на меня, в глазах его читалась мольба, чтобы я был с ним честным.— Это действительно так? — спросил он.— Конечно! — заверил я. — Только и забочусь, что об этом болване поваре. Не очень-то он толковый, да не хочется, чтобы потерял работу.Повар слышал каждое мое слово, и я ждал, что он запустит в меня кастрюлей. Но тот сдержал себя, поэтому Слоуп мне поверил и бросился в атаку на здоровенный ломоть мяса. Глава 3 Разумеется, мне встречались голодные мужчины, наконец-то дорвавшиеся до еды, а еще такие, которые прямо-таки гордились тем, сколько могут съесть за один присест. Но никто из них и в подметки не годился Слоупу.Он в два счета расправился со своим кусищем. Когда его лицо скрылось за чашкой с кофе, я потихоньку отхватил половину моего ломтя и подсунул ему на тарелку. И парень ничего не заметил! Продолжил как ни в чем не бывало пить кофе, есть мясо, хрустеть картофелем. Скоро в его здоровенной глотке исчезло все, кроме кусочка яблочного пирога.Когда с едой было покончено, я спросил счет и с удивлением увидел, что он всего лишь на двадцать пять центов.Не решившись поднимать шум при Слоупе, я подошел к повару и осведомился:— В чем дело, шеф? Мне не трудно заплатить за всю ту бычью тушу…— Заткнись!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11