— Дело, видите ли, в том, что кадры советской разведки подбираются по совершенно иным принципам, чем у нас, где обращаются к услугам платных агентов. Советская разведка, к сожалению, тем и сильна, что её сотрудники — люди идейные, я бы даже сказал — фанатики, которые работают не ради денег.— Да, да…— гауптман Кубис замолчал, подыскивая зацепку, чтобы перейти к вопросу, который больше всего интересовал его сейчас. Помог ему сам Гольдринг.— Простите, герр гауптман, что я вас прерву, — произнёс он небрежно, — меня просто угнетает мысль, что я немного виноват перед вами. Да, да, выслушайте меня, а потом уже протестуйте. Видите ли, вчера я напросился к вам в ученики, когда вы сели играть в бридж, и совершенно естественно отвлекал вас, нервировал тем, что всякий раз заглядывал в ваши карты… О, я всегда сам очень нервничаю, когда сажусь играть в шахматы и кто-то сидит у меня за спиной. Итак, я чувствую, что в вашем проигрыше значительная доля моей вины. Я очень прошу не обижаться и правильно понять меня. Вчера мне показалось, что у вас есть кое-какие затруднения, ну, с этим, Шульцем…— К сожалению, вы угадали, барон, я действительно задолжал майору Шульцу триста пятьдесят марок и, если говорить честно, прямо не знаю, как выйду из этого положения.— О, какие пустяки! Я буду просто счастлив, если вы согласитесь, чтобы я одолжил вам эту мелочь.Гольдринг вынул из заднего кармана пачку новеньких банкнот и вопросительно взглянул на Кубиса.— Я безмерно благодарен вам, дорогой барон, и хотя мне очень неудобно… Ведь мы с вами так мало знакомы…— Чувство искренней симпатии часто зарождается после первой же встречи, — смеясь, поклонился Гольдринг, — верно ведь?— Вы настоящий офицер, дорогой барон! — с облегчением воскликнул Кубис. — Честное слово, я охотно воспользуюсь вашей любезностью, конечно, на очень короткий срок.— О, можете не спешить… Здесь триста пятьдесят марок, этого хватит?— Вполне.Вырвав из блокнота листок, Пауль Кубис написал на нём расписку и протянул Гольдрингу; тот небрежно спрятал её в карман.— Совершенно излишне, но если вы так хотите…— Я настаиваю на этом, а в знак нашего сближения мы с вами выпьем по рюмке коньяка. Согласны? Признаться, так шумит в голове после вчерашнего…— Ну, если ради исцеления, то я не оставлю коллегу в беде, — смеясь, согласился Гольдринг.— В таком случае прошу разрешения покинуть вас на пять минут, я лишь сбегаю к себе в комнату. Не ожидая ответа Гольдринга, Кубис направился к двери.— Одну минуточку, — остановил его барон. — Вы уходите, а секретные бумаги оставляете на столе? Не лучше ли спрятать их в сейф?— Пустяки! — махнул рукою Кубис. — Вы, лейтенант, посвящены в не менее важные секреты, чем я, и к тому же я рассчитываю на вашу скромность. Автоматический замок щёлкнул. Послышались удаляющиеся шаги Кубиса.Генрих взглянул на бумаги, вынул сигарету, медленно размял её и подошёл к окну.Когда за дверью послышались шаги, Гольдринг даже не оглянулся, словно не слышал их.— Простите, обещал вернуться через пять минут, а вернулся через семь! — Кубис подошёл к сейфу, плотно закрыл его и только после этого вынул из одного кармана бутылку, а из другого две пластмассовые рюмки и начал разливать коньяк.— За проигрыш, обернувшийся ко мне выигрышем! — провозгласил гауптман.— В таком случае и за мой выигрыш! — в тон Кубису произнёс Гольдринг, поднимая рюмку. «Прошёл ещё одну проверку!»— промелькнула у Генриха радостная мысль. АЛЬБОМ МАЙОРА ШУЛЬЦА Впервые за много дней солнце прорвалось сквозь тучи и залило лучами землю. Воспользовавшись перерывом, офицеры в одних мундирах высыпали во двор штаба. Одни, щурясь от солнечного света, грелись на крыльце, другие небольшими группами прохаживались по двору, о чём-то разговаривая. Немало народа собралось и у блиндажей, расположенных вдоль дороги, напротив входа в штаб. В блиндажах офицеры обычно прятались во время налётов авиации. Но сейчас здесь происходило своеобразное соревнование в стрельбе между лучшими стрелками штаба Шульцем и Коккенмюллером.По условиям соревнования стрелок должен отбить горлышко бутылки, поставленной в тридцати метрах от стреляющего на земляном настиле блиндажа. В случае меткого попадания он получал от партнёра две бутылки коньяку или их стоимость. Если пуля попадёт не в горлышко, а просто в бутылку, стрелявший должен уплатить партнёру одну бутылку коньяка, а если пуля совсем не попадёт в мишень двойной штраф — две бутылки коньяка.Первым стрелял Коккенмюллер. Взяв из рук ефрейтора большой пистолет, гауптман внимательно осмотрел его, подошёл к нарисованной на земле черте, встал вполоборота к мишени и старательно прицелился. Выстрел! Столбик пыли поднялся справа, чуть повыше бутылки. Коккенмюллер прикусил губу и снова прицелился. На этот раз пуля попала в середину бутылки и разбила её. Третья пуля тоже лишь разбила бутылку.— Штраф! Четыре бутылки! Выигрыш — ни одной! смеясь воскликнул офицер, исполнявший роль арбитра.— Я отыграюсь на следующем туре, — спокойно бросил Коккенмюллер, — теперь я знаю, как целиться.— Полезное занятие для офицеров штаба, — послышалось сбоку. Все оглянулись. Начальник штаба генерал-майор Даниель и оберст Бертгольд подошли к собравшимся. Майор Шульц объяснил условия соревнования.— А ты, Генрих, не принимаешь участия? — спросил Бертгольд, заметив среди присутствующих Гольдринга.— К сожалению, когда я подошёл, соревнования уже начались.— О, пожалуйста, герр лейтенант, это лишь начало первого тура. К тому же я люблю крупные выигрыши, — попробовал пошутить Шульц.— А вы уверены, что выиграете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27