Товарищ… майор! — По давней фронтовой привычке Агеев чуть было не назвал капитаном прославленного командира североморских следопытов.
Здравствуйте, мичман, давно не видались, — сказал Людов, вставая. Он протянул худые, узловатые пальцы, и Агеев радостно сжал их своей сильной рукой.
А я думал, демобилизовались вы, товарищ майор! — улыбался Агеев. — Философией, думал я, вы занялись, как грозились…
— М-да, философия… — Людов поправил очки. — Нет, не демобилизовался, Сергей Никитич… Так же, как и вы…
Фронтовые друзья жали друг другу руки. Оба — всегда сдержанные, владеющие собой — вложили в это пожатие огромное чувство…
— Чем обязан удовольствию видеть вас здесь, Сергей Никитич? — помолчав, спросил Людов. Еще по фронтовым дням помнил Агеев, что бывший командир североморских разведчиков никогда, ни по какому поводу не выказывает явного удивления.
Жуков остановился у двери. Так сердечно встретивший мичмана майор не взглянул, казалось, в его сторону ни разу, но Леонид ощущал, что прикрытые толстыми стеклами глаза словно пронизали его насквозь.
Кроме майора в комнате был еще совсем юный, подтянутый, что-то делающий у стола лейтенант.
Никаких признаков, что Клава возвратилась домой. Неужели не появлялась с тех самых пор? Или, может быть, ее уже допросили? А не случилось ли чего плохого и с ней? Страстно хотелось получить ответ на эти вопросы, но сначала нужно покончить с другим…
Вот он — этот злополучный нож… блестит на столе, куда положил его начавший вести следствие милицейский.
И эта страшная неподвижность застывшего возле стола, прикрытого покрывалом тела.
И этот душный воздух комнаты, в которой, еще совсем недавно, бывало, чувствовал себя так хорошо…
— Прибыл по приказу начальника экспедиции, товарищ майор, — докладывал неторопливо Агеев. — Может быть, помогу разъяснить что-нибудь… Поскольку в дело военнослужащий нашей части замешан.
Жуков невольно сделал шаг вперед.
Он вот, старший матрос Жуков. Есть у него сообщение…
Товарищ Жуков, хотите чем-нибудь помочь следствию? — спросил Людов.
Теперь ясно было видно сквозь круглые, выпуклые стекла, что у майора строгие, но совсем как будто не злые глаза.
— Так точно… — Жуков торопился высказать все, сбросить с души невыносимую тяжесть. — Хочу дополнить, что писал в протоколе.
— Василий Прокофьич, протокол! — сказал майор. Савельев протянул ему заполненный лист. Людов смотрел с подбадривающим выражением.
Жуков глубоко перевел дух, словно бросился в ледяную воду.
Нож этот… Я его сегодня здесь в комнате оставил… Он мой.
Да? Это ваш нож? — негромко переспросил майор. Жуков кивнул, ждал, опустив голову. Лейтенант порывисто придвинул к себе чистый лист протокола.
Почему раньше не сказали об этом? Как ваш нож сюда попал? — прозвучал голос лейтенанта.
Забыл его, как поссорились мы… На столе открытым оставил… Когда уходил, нож в сердцах и забыл…
Жуков поднял голову. Лейтенант глядел в упор острыми, немигающими глазами.
— С кем поссорились? — спросил лейтенант. — Ну с Клавой… с Шубиной, конечно.
На какой почве произошла у вас ссора? Вы ей ножом угрожали?
Не угрожал я ножом… Эти вот консервы им открывал… — Жуков говорил отрывисто, угрюмо, не глядя на ведущего допрос.
Может быть, на почве ревности поссорились? Потерпевшего к ней приревновали?
Жуков вскинул голову. Склонившись вперед, лейтенант продолжал всматриваться в него. Угрожающе покачивалась над листом бумаги черная блестящая авторучка.
— Слово моряка — я этого гражданина никогда раньше не видел!
Сказал это от всей души, искренне негодуя. Видел, чувствовал — лейтенант не верит ему.
Постойте, Василий Прокофьич, — прозвучал спокойный голос. С надеждой Жуков перевел взгляд на благожелательное, оттененное большими очками лицо. — Скажите, Жуков, когда вы смотрели в окно — заметили рядом с убитым свой нож?
Я ножа не заметил… Только руку видел да край пиджака…
А можете вспомнить, как лежал убитый — ничком или навзничь?
Ничком или навзничь? — Жуков старательно вспоминал. — Трудно припомнить… Пожалуй, что навзничь…
Покосился на очертания неподвижного тела и вздрогнул — умерший лежал ничком…
— Рука была ладонью вверх — как сейчас вижу. А точнее не скажу.
Майор был явно удовлетворен ответом.
А еще ничего необычного не заметили? Какогонибудь движения в комнате, звука?
Нет, не заметил… — Жуков лихорадочно думал… — Только вот когда к окну подходил, показалось мне — словно тень за занавеской прошла.
Тень? — переспросил Савельев.
Может, почудилось, — пробормотал Жуков. Он не мог больше выдерживать неизвестности, он весь истомился. — Товарищ майор, а Шубину Клаву вы видели? Не возвращалась она домой?
Нет, Шубину мы еще не видали, — с готовностью отозвался майор. — И на работе ее давно нет… Скажите, Жуков, где здесь в комнате обычно утюг стоит?
Утюг? — Он удивился вопросу. С удивлением покосился на Людова и лейтенант. — Не смогу сказать… Когда здесь бывал, никогда я не замечал утюга.
На туалетном столике вам его видеть не приходилось?
Жуков взглянул на столик. Среди флакончиков, баночек и статуэток сиял полированный сталью небольшой электроутюг…
— А кто его знает, — Жуков еле сдержался… «Уж не отвлекает ли просто мое внимание пустым разговором этот майор, чтобы потом задать неожиданно каверзный вопрос? Подозревает он меня, что ли?» — с внезапной неприязнью подумал Жуков. — Я, товарищ майор, когда сюда приходил, не об утюге думал…
Он горько улыбнулся собственной шутке, Но Людов глядел очень серьезно.
— Да, утюг обычно стоит, вероятно, не здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83