Врачам, как и священникам, не положено говорить лишнего, грех болтать, но однажды, когда он бредил, я слышал от него занятные вещи.
— Иностранное правительство, — пробормотал Смит, пристально глядя на Эндрюса. — Скорее уж иностранная организация, доктор, а не правительство — во всяком случае пока.
Лишь через несколько часов Бартон вновь обрел дар речи. Состояние сержанта, отравившегося сигаретами с гашишем, немного тревожило доктора Эндрюса. Бартон же откинулся в кресле и уставился на нас. Сквозь неестественно багровый загар проступала бледность. Светало, и для меня это была заря несчастливого дня. О местонахождении Ардаты не было никаких сведений. Фламмарио выжала признание из горбуна Паулу. Агенты Си Фана перехватили его, когда он торопился к танцовщице с новостями, которых она ждала. Поэтому Си Фан предвосхитил наш визит на виллу Лу Кэбота, опередив нас на какие-то двадцать минут. Следствие по делу об убийстве власти согласились пока заморозить ради гораздо более важного расследования, проводимого Найландом Смитом.
— Я, должно быть, старею, — слабым голосом проговорил Бартон. — Во всяком случае я чувствую себя чертовски больным. Больше никакого кофе.
— Очень хорошо, — сказал Смит, — но и никакого виски до завтрашнего дня.
— Да он уже наступил! — проворчал Бартон. Его глаза уже блестели по-прежнему. — Вам, понятное дело, хочется знать, как это я свалял такого дурака. Что ж, этого я сказать не могу.
— То есть как это не можете?
— А я ничего не знаю. Я как раз налил себе последний стаканчик и вышел, чтобы удостовериться, что тот полицейский офицер, которого вы были столь любезны ко мне приставить и присутствие которого я сразу же обнаружил, не спит, и тут вдруг, кажется, услышал тот самый чертов приглушенный звук.
— Вы имеете в виду те мягкие шаги, которые мы слышали раньше?
— Да. Теперь позвольте мне изложить вам факты, весьма странные, уверяю вас. Я зашел взглянуть на эту чертову мартышку. Она спала. Я открыл дверь из моей комнаты в гостиничный коридор, чтобы убедиться, что полицейский бодрствует. Он окликнул меня, и я пожелал ему спокойной ночи; но он болтливый парень, и мы не сразу с ним расстались.
— А ваша дверь оставалась открытой? — перебил его Смит.
— Да, в том-то и дело.
— Сержант курил?
— Все время.
— Он вел себя нормально?
— Несомненно. Болтал без умолку.
— И вы не слышали никаких необычных звуков?
— Никаких. Я вошел, сел, раскурил трубку и уже собирался было выпить, когда вдруг кое-что увидел. Подчеркиваю, Смит: видение посетило меня еще до того, как я выпил. И это был не обман зрения и не сон.
— И что же вы увидели?
Бартон яростно сверкнул глазами.
— Я увидел зеленую руку!
— Зеленую руку! — эхом отозвался я.
Смит беспокойно заметался по комнате, теребя мочку левого уха.
— Я видел, как в воздухе плавает кисть человеческой руки. Она была цвета морской волны и появилась на какие-то десять секунд, вон там, у двери.
— Что вы сделали? — спросил Смит.
— Я подбежал, принялся искать. Подумал, не спятил ли я, и решил выпить. Сел, выпил, подумал, что в этой гостинице подают худшее в мире виски, и больше ничего не помню.
— Вы хотите сказать, что уснули?
— В этом нет никакого сомнения.
— Зеленая рука, — пробормотал Смит, продолжая расхаживать туда-сюда. — И эти мягкие шаги… Что же это? Что же, Господи, прости, это такое?
— Я не знаю, что это такое, — проворчал Бартон, — но благодарю Господа, что жив. Это наверняка Фу Манчи. Но ведь мы терпеть друг друга не можем. Почему же он не прикончил меня?
— На это, пожалуй, я могу ответить, — отозвался Смит. — До истечения его первого ультиматума осталось еще несколько дней. Доктор всегда заботится о внешней благопристойности.
— Как я понял, он снова захватил Ардату. Примите мои искренние соболезнования, Кэрригэн. Не знаю, что и сказать. Я один за все в ответе… И я упустил вашего заложника.
Я наклонился и пожал ему руку.
— Ни слова об этом, Бартон. Наш враг пускает в ход загадочное оружие, против которого мы бессильны.
— Смертельные Щелкающие Пальцы, — пробормотал Смит, — зеленая кисть, тень, которая приходит и уходит, но которую никто никогда не видит. Как же Фу Манчи пробрался сюда? Где он прятался? Как он перемещается и куда делся? — Смит остановился передо мной. — Вам нужно сейчас же решить, Кэрригэн. Как вы знаете, мои планы ясны. Завтра мы выезжаем в Порт-о-Пренс.
— Я знаю, — простонал я, — и знаю, что мне нет никакого смысла оставаться здесь.
ГЛАВА XXVI
ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Лишь сознание того, что в изуродованной войной Европе многие тысячи людей страдают так же, как страдаю я, поддерживало меня в течение последующих нескольких дней.
Хотя Ардата снилась мне каждую ночь, в часы бодрствования я решительно гнал прочь все мысли о ней. Как мне казалось, до сих пор мы только терпели одно поражение за другим. Всю дорогу до Гаити я был погружен в собственные мысли и переживания.
На какое-то время азарт боя прошел, потом вернулся ко мне в видоизмененной форме, превратившись в холодную решимость. Если Ардата жива, я найду ее; я пойду к ужасному китайскому доктору, который держит в руках ее жизнь, и выкуплю ее свободу за любую цену, разве что принципами своими не поступлюсь.
Много раз открывал я стеклянную крышку ящика со сморщенной головой и нажимал на красную кнопку, но голова молчала.
Однако повествование подводит меня к событию, благодаря которому я вышел из своего смиренного состояния и позабыл о покорности судьбе, а вместо этого вновь начал живейшим образом интересоваться происходящим.
В Порт-о-Пренсе нас поселили в гостинице, но не в той, где появлялись Щелкающие Пальцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72