Доктор рассмеялся. Хорошее предложение, лучше, чем выдумывать всякие глупости и таинственные истории.
– Вы надеетесь еще раз лицезреть балтийского Нептуна? – спросил игриво Клим Кириллович, в его глазах зажглись лукавые серые искорки.
– Я бы предпочла лицезреть Пузика, – погрустнела Мура, – а вдруг мы его где-нибудь на взморье встретим? Вдруг он решил просто порезвиться на свободе?
Они уже вошли на веранду и, поприветствовав находящихся там женщин, продолжили радостно перебрасываться фразами, похожими на маленькие мячики. Чудесная игра!
– Мамочка, сегодня такой чудный день, а Брун-гильду, уверена, не уговорить сходить на пляж. Что ж мне весь день сидеть дома?
Она чмокнула мать в висок и надула губки.
– Тетушка, сегодня такой чудесный день, а вас, я уверен, не уговорить пойти на пляж. Что ж и мне весь день сидеть дома?
Он тоже чмокнул тетушку в висок. Его ненатуральная бодрость и явная неискренность избавляли Полину Тихоновну от необходимости объяснять ночную сцену во флигеле.
– В нашем возрасте, Климушка, ультрафиолет опасен, – вздохнула, не глядя на племянника, Полина Тихоновна, – сам знаешь. Я тебе читала брошюрку, в которой рассказывается о старых курицах, которые, находясь на солнце, больше подвержены заболеваниям.
– Так то ж курицы, а не люди! – усмехнулся доктор. – Вы слишком серьезно относитесь к популяризаторской литературе.
– Ах, Соня, почему люди не могут летать? – Мура приняла театральную позу. – Вот села бы на подоконник, обняла бы колени – и полетела!
– Зачем же ты, озорница, насмехаешься над Графом Толстым? – Елизавета Викентьевна, выговаривая Муре, смотрела на нее доброжелатель– – Он все-таки великий писатель! Обаяние и Толстого не уменьшат ни насмешки молоденькой девушки, ни отлучение от церкви. Его авторитет поболе, чем у Николая и у Синода.
– Отлучение только увеличивает значение Толстого, – менторски подхватил Клим Кириллович, – и – увы! – враждебность к Православной Церкви.
– Ну, Толстой, в сущности, отлучен не столько за оскорбление таинства евхаристии в «Воскресении», сколько за описание визита Нехлюдова к Победоносцеву. Этого и не мог переварить глава Синода, – заметила Елизавета Викентьевна. – Мура, не смейся над писателем.
– Я тоже никогда не мог себе представить, – слишком игриво бросился доктор на защиту Муры, – как можно взлететь, обняв руками или крыльями колени. Довольно смешно.
– Можете не лететь, но и томиться взаперти не стоит, – согласилась Елизавета Викентьевна. – Если Клим Кириллович согласится тебя сопровождать, я могу ему доверить свою хорошую девочку.
– Вы забываете, что я – почти мушкетер, – весело заулыбался доктор Коровкин, – буду скоро драться на дуэли.
– А, оставьте эти шутки, Богом молю, – махнула рукой Елизавета Викентьевна. – Все от несдержанности, от переживаний. Уверена, что все разрешится благополучно и граф сам придет с извинениями, когда остынет его пламенный галльский нрав.
– Мы пойдем на пляж, но сначала сходим на станцию, – уточнила планы Мура. – Я бы хотела телефонировать отцу – у шага о его здоровье, о его новой чудо-технике и заодно попросить его привезти мне еще книг по истории и географический атлас. Историю без карт понять невозможно.
– Прекрасная идея, – согласилась Елизавета Викентьевна, – и напомни ему про средство от мышей – а то он, наверное, забыл дать его на анализ своим лаборантам. Но не говори о вчерашних событиях, я не хочу, чтобы он расстраивался, да по телефону и не объяснишь как следует.
– Хорошо, мамочка, непременно скажу только про средство и про книги. Милый Клим Кириллович, через десять минут я буду готова. А вы?
Она сдержала свое обещание, и через десять минут оба уже выходили из калитки. Они без всяких приключений сходили на железнодорожную станцию, где доктор стал свидетелем вполне безобидного Муринового разговора по телефону с отцом.
Со станции через поселок, минуя свою «Виллу Сирень», они отправились к взморью. К огорчению Муры, ни на станции, ни по дороге Пузик не попался.
Светлый солнечный день еще только набирал силу – он опять обещал быть жарким. Прячась под тенистыми кронами деревьев, Клим Кириллович и Мура добрались до пляжа. Она уверенно подвела своего спутника к будке, перевезенной сюда, на пляж, еще в мае хозяевами снятого Муромцевыми дома, специально для дачников. Клим Кириллович вытащил два шезлонга и огромный матово-розовый зонт – Мура не стала говорить, что цвет для пляжного зонта подбирала Брунгильда: ее старшая сестра считала, что отсветы розового красиво ложатся на кожу.
Для Муры пляжные картинки уже стали привычными. Доктор с интересом поглядывал на отдыхающих: совместные морские купания и воздушные ванны для мужчин и женщин только-только вошли в моду, и многое было ему в новинку. Женщины были одеты в длинные красные комбинезоны из какого-то отвратительного тика, отделанного у щиколоток и шеи белой тесемкой. Некоторые из них предпочитали консервативные пляжные костюмы, натянутые на корсеты, – они имели черты обычного костюма с отделкой из складок, вставок и кружева. Головы дам венчали гигантские полумаски-полушляпы, украшенные искусственными цветами и фруктами.
Мужчины делили свои симпатии между одеяниями синего и красного цвета и страшноватыми трико в бело-голубую или бело-синюю полоску – длиной до половины икры. И на пляже, и в воде, при купании, они также не расставались с соломенными панамами или маленькими соломенными жокейками.
Мура с удовольствием смотрела, как доктор устанавливает зонт в специально укрепленное на пляже гнездо для подобных сооружений, как быстро и ловко раскладывает шезлонги, и думала, что, хотя он и не занимается специально физкультурой, как Прынцаев, но кажется мускулистее и сильнее, чем их друг-спортсмен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99