Да, но позиция их будет довольно шаткой. Первая линия защиты — моя потеря памяти. Но на это нельзя полагаться. Кто угодно мог меня узнать. А если уж ты начал натыкаться на знакомых, так и будешь продолжать в том же духе. Если бы Бретту удалось заставить тебя выйти за него, тогда у них могла бы быть другая линия: они могли бы надеяться, что я не захочу осложнять жизнь тебе. А если бы вдруг со мной произошел несчастный случай, то вопрос о женитьбе так никогда бы и не встал.— Уильям, я сказала, что закричу! Я бы никогда не вышла за Бретта!— Но они-то этого могли не знать, — справедливо возразил Уильям. — Он всегда считался очень привлекательным парнем.Примерно в это же время мисс Силвер входила в холодный, стерильный холл больницы святого Луки в сопровождении сержанта Эбботта. Фрэнк по телефону пригласил ее совершить это путешествие на следующих условиях:— Старший инспектор разрешает мне взять вас с собой, если вы не возражаете ненадолго стать другом покойного.В больнице их сначала долго отсылали от одного сотрудника к другому. Но в конце концов им удалось добраться до деловитой, проворной старшей сестры, в чье отделение привезли мистера Дэвиса в тот злосчастный вечер. К ней вскоре присоединились две практикантки, которые в тот день несли дежурство — одна днем, а вторая — ночью и наблюдали его в последние часы жизни. Все они в один голос утверждали, что мистер Дэвис не издал ни одного звука, более внятного, чем стон.Фрэнк поднялся, и был вознагражден восхищенным взглядом более хорошенькой из двух практиканток.— Что ж, большое вам спасибо, сестра.Мисс Силвер кашлянула.— А пациенты на соседних койках не могли ничего слышать?Любезная прощальная улыбка старшей сестры погасла.— Боюсь, они вам ничем не смогут помочь. Видите ли, вокруг его кровати стояли ширмы, кроме того, как вы уже знаете, он был без сознания.— Возможно, если бы вы оказали мне любезность и позволили записать их имена и адреса, исключительно ради моего собственного удовлетворения…— О, разумеется, но, боюсь… Мужчина, что лежал справа, умер на следующий день. Йейтс, сосед с другой стороны, все еще здесь. Кстати, завтра он выписывается У него случился довольно тяжелый рецидив.Мисс Силвер устремила на сержанта колючий, властный взгляд, и тот повиновался.— Может быть, мы могли бы повидаться с этим человеком, Йейтсом…Они разыскали мистера Йейтса, добродушного, общительного кокни, вполне расположенного поговорить. Сестра оставила их наедине. И после краткого вступления мистеру Йейтсу задали вопрос: помнит ли он своего покойного соседа, попавшего под машину седьмого декабря?— А че, помню! У меня с ногой было плохо, а не с головой. Токо несколько часов еще помыкался, бедолага, и помер. А нечего старикашкам вроде него в темноте перед машинами скакать, понятно? У них глаз уж не тот, понятно? Занервничал, остановился — и сбили его. Жалко.— Говорил ли он что-нибудь?— Да у него ширм понаставили кругом. Это всегда так — если бедолага скоро коньки отбросит, ему вокруг ширмы ставят. Как-то раз и мне начали ставить, токо я их быстренько образумил. Эта, рыженькая сестричка. Хорошенькая киска! Ну, а я ей: «Вы мне тут ширмы не ставьте, я их всех посбиваю, ясно?» А она: «О, Йейтс!», а я: «Нечего тут „О, Йейтс, о, Йейтс!“ Кода меня рожали, никто мне ширм не ставил. Нас восемь человек в комнате было. Так что я и помереть могу в толпе, как и родился. Токо я помирать не собираюсь, можешь так сестре и сказать. И привет передай заодно». Ну, она опять: «О, Йейтс!» — и идет за сестрой. Но никаких ширм я не дал тут понаставить.Мисс Силвер подалась вперед.— Очень похвальное жизнелюбие. Мистер Йейтс, вы абсолютно уверены, что бедный мистер Дэвис совсем ничего не сказал?Йейтс склонил набок голову. У него было маленькое, морщинистое личико, напоминавшее обезьянье, и блестящие, лукавые глаза.— Ну, никакого «сообщения», как вы бы сказали, не было — если вы об этом.Мисс Силвер любезно кивнула.— Нас интересует все, услышанное вами, мистер Йейтс, даже если это было только одно слово.— Ну, толком-то ниче и не было. Я бы ниче и не услышал, токо у меня нога болела, и я заснуть не мог. Там в конце палаты мужик какой-то расшумелся, и сестра его успокаивала, как вдруг я слышу — старичок за ширмами зовет. Негромко совсем, ясно? «Джоан», — он говорит. Ну, по крайней мере, так, вроде, это звучало.— «Джоан» или «Джонс»? — попыталась уточнить мисс Силвер.— Да не знаю я, могло и так и так. Это уж дело хозяйское. Если у него кто-то был по имени Джоан, то, значит, считайте, что Джоан. А если кто-то по имени Джонс — то Джонс. Или так, или так. Так что, если это вас успокоит, можете просто выбрать, как вам надо, ясно?Мисс Силвер кашлянула.— А что-нибудь еще он говорил?Мистер Йейтс радостно кивнул:— Сказал, она ему не поверила, прямо вот так и сказал: «Она мне не поверила». — Половина его лица сморщилась в обезьяньей ухмылке. — Да не страшно, надо было ему сказать. Им бесполезно всякие выдумки рассказывать Женщины, они такие недоверчивые. Так что я говорю: «Да неважно, приятель! Не обращай внимания». А он говорит«Она меня толкнула». «Да, парень, это она плохо сделала», — я говорю. И тут он вроде как застонет и начинает бормотать. А потом — все тихо, я ниче не слышу. Так что когда приходит сестра, я ей говорю: «По-моему, он помер». А он и вправду помер.— Вы кому-нибудь рассказывали, что он говорил? — вмешался Фрэнк.Мистер Йейтс помотал головой.— Меня никто не спрашивал. А назавтра мне делали операцию, и потом мне было очень худо.Выходя из больничных дверей на улицу, Фрэнк Эбботт сказал:— Да, такие показания хуже головной боли. Хотя, наверно, это и называют «местным колоритом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75