Голени моей тоже не поздоровилось. Карабкаться вниз я даже не пыталась, а просто упала.Падение с высоты в десять футов вышибло из меня способность дышать, а в кустарнике, куда я рухнула, оказалось полно шипов. Тем не менее это был старый густой кустарник, и я благословила садовника-декоратора Лэрри за то, что он посадил его здесь, чтобы замаскировать уродливую стену.Сумку с Нефертити я оставила у Шмидта, а под галабеей на мне была моя собственная одежда. Собрав мелочи, выпавшие из карманов, я посмотрела сквозь кусты, чтобы сориентироваться. Помог бассейн, вернее, окружавший его забор. Я пришпилила к волосам платок и направилась в дом, крадучись, где можно, в кустах и опрометью пускаясь через открытые пространства, когда спрятаться было негде. Скоро стемнеет, но если носильщики и упаковщики на сегодня еще не закончили... Вот садовники, очевидно, как раз заканчивали работу. Я увидела, как двое из них направились к сараю с граблями и лопатами на плечах. Кое-кого из моих знакомых, тех, с кем мне особенно не хотелось встречаться, должно быть, не было дома. Они отправились не в другое убежище, как пытался внушить мне Макс, а охотиться за мной, несчастной. Я была им нужна. Но не сама по себе, конечно, а как средство заставить Джона выполнить свою часть работы.А мне был нужен Джон. Тоже не сам по себе, вернее, не только, но еще и для того, чтобы получить ответы на некоторые существенные вопросы. Насколько широко распространилась коррупция в полиции? Сколько человек участвуют в этом деле? Одной из причин, по которым я не хотела обращаться в полицию и спецслужбы, было то, что я подозревала некоторых знакомых в причастности к афере. Человек, с которым я разговаривала в кабинете Бленкайрона и который настаивал, чтобы его называли явно вымышленным именем Ахмет, наверняка был подкуплен Лэрри. Теперь мне стало ясно, зачем он встречался со мной: им нужно было устранить меня, убедив больше ни с кем не вступать в контакт.Не опознав Макса, я не была уверена, что Лэрри во всем этом замешан. Преступники могли действовать и без его ведома, хоть это оказалось бы затруднительно. Но Лэрри солгал, сказав, что Макс работает у него уже два года. На самом деле Макс еще год назад сидел в шведской тюрьме. Лэрри дергает за ниточки, а сам, когда придет время, легко выйдет сухим из воды. Кошмар! Какую же все-таки силу имеют деньги! Влияние и богатство Лэрри сделали гораздо более легким осуществление всех сложных аспектов плана. Вероятно, он был владельцем «Царицы Нила», вместе с ее командой, капитаном и инженером, исполнительно разрушившим холодильную систему на теплоходе. И Жан Луи с Фейсалом тоже были его людьми. Это несправедливо. Все оказывались на стороне Лэрри. Кроме Джона, который, как всегда, был на своей собственной стороне. Впрочем, не совсем, уже не только на своей. Я не смела думать о том, что заставило его бросить вызов остальным и какую цену ему, вероятно, придется за это заплатить. О многом я не смела думать, чтобы не рухнули защитные стены, которые я годами возводила вокруг себя, — сейчас нельзя было позволить себе подобной слабости.Приблизившись к боковому входу, я услышала голоса. Носильщики все еще работали, несмотря на поздний час, но даже беглый осмотр позволил мне убедиться в том, что второй раз идея смешаться с ними, чтобы проникнуть в дом, не пройдет. Человек, стоявший у двери и внимательно следивший за тем, как они входят и выходят, был в европейском костюме. Хотя полная темнота еще не наступила, прожекторы уже освещали вход, что позволяло ему хорошо видеть лица шныряющих туда-сюда рабочих. Мне же это позволило рассмотреть самого человека в европейском платье — я знала его под именем Брайт, хотя уже давно подозревала, что это не настоящее его имя.Прожекторы оказались полезны еще и потому, что отчасти слепили его, мешая видеть то, что происходило в неосвещенной зоне. Я проскользнула через кусты к террасе. Когда под сомнительным прикрытием низенькой стены я на четвереньках ползла по земле, один из шлепанцев свалился с ноги. Вместо того чтобы подобрать его, я сбросила и второй: в доме босиком двигаться тише и быстрее, чем в этой шлепающей обуви.Я готовилась при необходимости выдавить стекло, у меня был навязанный Шмидтом рулон пластыря, который в этом случае мог бы очень пригодиться. Однако французские двери оказались незаперты. В вестибюле горел свет, но там никого не было. Закрыв за собой дверь, я немного расслабилась, хотя понимала, что считать, будто теперь я в большей безопасности, — значит выдавать желаемое за действительное. Здесь было где спрятаться — за шторами, за мебелью, хотя кое-какие предметы, которые я видела раньше, уже унесли. Очевидно, их погрузили в один из фургонов.Хотелось бы получше знать план дома. Я чувствовала, что где-то должны быть комнаты, недоступные постороннему взгляду, а также хорошо бы знать, где находятся кухня и служебные помещения. Но если тайники скрыты, как положено, под землей и оснащены всеми возможными средствами охранной сигнализации, добраться до них будет нелегко. Для начала я решила обследовать спальни. Мой платок размотался, а руки слишком дрожали, чтобы справиться с проклятым маскировочным головным убором, поэтому я просто повязала его вокруг шеи аккуратным галстучком, как у девочки-скаута, и неслышным шагом направилась к парадной лестнице.Если бы мужчина, спускавшийся по ней, был бос, я бы налетела прямо на него. К счастью, он был в ботинках и ступал уверенно и твердо. Я услышала, как он приближается, и нырнула обратно в вестибюль, моля Бога, чтобы местом его назначения было какое-нибудь другое помещение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131