– Мы не можем вот так просто стоять тут и ждать.– Можем. – Дука взглянул на часы: прошло как раз полчаса с тех пор, как Ливия подъехала на такси. – Только это мы и можем – стоять и ждать.Но наконец наступила развязка: они увидели, как двое выходят из подъезда «Улисса»; водитель «мерседеса» теперь уже выказывал признаки спешки, благодушия как не бывало; не более тысячной доли секунды они подождали в надежде, что из этого храма ацтеков выйдет и Ливия, но те были вдвоем и направлялись к машине – значит, это бегство.– Попытайтесь задержать их, – велел он Давиду.У тех почти триста метров форы, зато у них машина на ходу, даже дверцы открыты, осталось только включить зажигание. А те пока еще открывали дверцы.В мгновение ока Давид рванул с места, заглотил отделявшее их расстояние и едва не врезался в нос «мерседеса».Тот вильнул в сторону, вырулил на дорогу к Мельпо (дорога на Милан, где он мог затеряться в потоке машин, теперь для него закрыта), и Давид потерял несколько секунд, пока разворачивался. Человек за рулем «мерседеса», видимо, чувствовал себя вполне уверенно на пустынном шоссе, к тому же он выиграл у противника метров триста, а то и больше, и пошел прямо, как реактивный лайнер. Тогда Дука сморозил большую глупость:– Даже если сейчас не догоним – ничего страшного, все равно им от нас никуда не деться.– Да я их уже догнал, – отозвался Давид.Он не просто чувствовал себя уверенно за рулем, он был на взводе от дикой ярости. И опередил «мерседес», словно тот был каким-нибудь дряхленьким мотоциклом, перегородив ему дорогу.– Осторожно, они опять могут свернуть, – предупредил он Давида. (Надо было еще предупредить, что они могут открыть стрельбу, но он этого не сделал: если у них есть оружие, то всякие предостережения бесполезны.)Они действительно попытались свернуть, видимо, надеялись оторваться, выскочить из машины – и бегом в поля: значит, не вооружены, а раз не вооружены – считай, покойники, потому что тропинка, которую они на сей раз избрали для бегства, была стометровым тупиком, упиравшимся в старую развалюху.Из-под колес вылетали куры, пес на длинной цепи залился лаем, как будто тоже хотел взлететь, крестьянка в шортах, лифчике и соломенной шляпе застыла с вилами в руках, увидев взрыв на дороге – потому что это было не торможение, а настоящий взрыв. Дверцы обеих машин открылись синхронно, однако они с Давидом оказались проворнее; Дука зацепил садиста, прежде чем тот успел сообразить, что происходит, и одним ударом в живот растянул его, визжащего, злобного, в пыли перед развалюхой.Второму Давид ничего не сделал, только схватил за руку, но извращенец задыхался и истерически вопил: «На помощь! На помощь!» Впрочем, это было не так уж глупо с его стороны, ведь если бы ему удалось хоть на минутку вызвать переполох, внушить всем, что он честный гражданин, на которого напали бандиты, то, возможно, под шумок и успел бы скрыться.Дука оставил на земле мяукающего садиста (пусть благодарит судьбу, что он не пропорол ему живот, ведь удар ботинком был рассчитан именно на это) и занялся извращенцем; он еще не знал, что тот извращенец, но манера кричать навела его на такую мысль, и ему хватило одного внимательного взгляда в лицо, чтобы утвердиться в своих подозрениях.– Носом в землю, сволочь! – сказал он.Столь неожиданная просьба заставила извращенца на мгновение умолкнуть, затем из чисто женского духа противоречия он еще выше вскинул голову и еще громче заорал: «На помощь!» – а Дуке только того и надо было, он врезал ему в кадык. Как медик он, пожалуй, не смог бы объяснить, что случается с кадыком после такого удара, но, видимо, что-то все же случается, поскольку извращенец резко оборвал вопли и привалился к Давиду.– Полиция, – сказал Дука.Старый, но крепкий на вид крестьянин появился неожиданно. Дука сунул ему под нос членский билет Ассоциации медиков (из какой-то нелепой сентиментальности он всегда носил его с собой в бумажнике).– Это преступники, они убили двух женщин, нам надо где-нибудь их запереть.Подошел парень, за ним старуха, двое ребятишек; с трудом, но все они поняли, что происходит, – как не понять слово «полиция!».– В конюшне, что ль? – спросил старик.– Да, конюшня подойдет.Это была настоящая конюшня, а не сверкающий дворец с кондиционерами, какие показывают по телевизору. Там стояла тягловая лошадь. Они сбросили задержанных прямо в навоз: один стонал и беспомощно прижимал руки к животу, но был в полном сознании, а второй либо лишился чувств, либо уже умер – теперь не время это выяснять.– Давид, возвращайтесь, посмотрите, что с Ливией, потом позвоните Карруа, все расскажите и попросите немедленно приехать сюда. – Самое срочное – это Ливия. – А я пока поговорю с нашими приятелями. Ступайте.В конюшне было не очень жарко, только летние запахи ощущались острее. Свет просачивался из двух круглых отверстий в крыше, но этого было достаточно. Когда Дука услышал шум отъезжающей «Джульетты», то запретил себе думать о чем бы то ни было, что не касалось этих двоих. Он встал перед тем, который прижимал руки к животу и уже не стонал: страх сильнее боли.– Что ты сделал с девушкой?– С какой девушкой? – Тот попытался подняться, потому что почувствовал, как по рубашке расползается вонючая жижа, служившая в этой конюшне чем-то вроде персидского ковра.Ногой, не нанося удара, а лишь слегка надавив, Дука вынудил его вновь принять лежачее положение.– Послушай... – сказал он и взглянул на другого, тоже открывшего глаза и хватающего ртом воздух. – Ну вот, и приятель твой очухался. Слушайте оба, что я вам предлагаю. Я задам вам несколько вопросов, а вы мне ответите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59