— А что Борис Васильевич?— Он вообще советует не торопиться, поработать год-другой и проверить, так ли уж крепка любовь к избранной профессии. Но это же Борис Васильевич!— Боюсь, что через год или два сдавать экзамен станет ещё труднее. Мы половину забудем. Особенно точные науки. Правда?Саша засмеялся. Девчоночьи разговоры. Физика и математика всегда для них страшноваты. Но ведь теперь страхи позади, у Тани по этим предметам чистые пятёрки. Какие могут быть сомнения!— Ты поедешь домой? — Она легко перескакивала с одной темы на другую.— Я не был почти год. — Саша сказал так, словно оправдывался.— Ну и поезжай. Разве я против?— А ты где будешь летом?— Здесь.Семья Тани жила в Жёлтой Поляне. Саша у них бывал. Отец Тани, Василий Павлович, много лет работал егерем в охотничьем хозяйстве, а в последние годы ушёл на пенсию. Здоровьем он не отличался.Таня подумала и спросила с надеждой:— Хочешь к нам приехать?— А ты как думаешь?Они глянули друг на друга и засмеялись.— Только не приеду, а приду. Попрошусь с отцом через перевал. Или один. А скорее всего, поведу туристов. Как-никак права инструктора в кармане. Подзаработаем на ростовскую поездку.— У меня тоже права, — сказала она, немного хвастаясь. — Могу повести ребят из Поляны. Навстречу твоим.— И заглянешь в Камышки, да?Они опять засмеялись и подумали, что между ними летом будет всего лишь один Кавказ. Вверх — вниз. Сущие пустяки.— Ой, как мы отстали! — спохватилась Таня. — Бежим!Когда спустились в посёлок, опять все взялись за руки и широкими рядами — человек по восемь — пошли по улице, загородив её. Больше не пели, просто уже не пелось, очень устали, но говорили и смеялись все сразу.У одного дома двое из группы вышли и помахали руками; ещё по одному отошли у второго, у третьего домика. Матери стояли возле калиток и ждали. Группа таяла на глазах, выпускники расходились, и никто не знал, когда и где они ещё встретятся. Вот осталось семь человек, потом шестеро. Ушла и Таня. Последние пятеро жили в интернате. Они продолжали идти, взявшись за руки. Собрались с силами и в последний раз запели «Бригантину».Для каждого начиналась новая жизнь. Она была незнакомой и потому немного пугала.Как-то сложится судьба!Саша вошёл в свою комнату, бросился ничком на кровать и через минуту уже спал.Он проснётся, соберёт вещи и отправится в Адлер, а оттуда к себе в Камышки. 2 На автомобильной дороге между Камышками и верховым посёлком, ближе к последнему, там, где горы сдвигаются и зажимают реку между отвесных каменных берегов, вправо уходит неширокий распадок.Он густо порос разными кустами. Вторичный лес, как говорят лесники. В распадке когда-то крепко поработал топор, и на месте дубового леса осталась вырубка, ныне совершенно заросшая.Только в самом центре распадка белела дорожка, на диво ровная, каменистая, с пологими закруглениями, слегка приподнятая над днищем ущелья.Это старое полотно узкоколейной железной дороги.Давно сняты и увезены рельсы, сгнили, превратившись в труху, дубовые шпалы, и осталась только сама насыпь — творение рук человеческих.По игрушечной железной дороге десять лет назад возили с гор к реке Белой короткие и толстенные чурбаки пихтарника. Ходил тогда смешной пыхтящий паровозик, он тонко гудел на поворотах и обдавал жидким паром кусты, распугивая зверей. Много леса вывез паровозик к реке, где стояла запонь Запонь — плавучая преграда поперёк реки при сплаве леса.

. Река здесь неспокойная, она ревёт и бушует в каменном ущелье, катает по дну тяжёлые валуны, зелёная вода её мчится так, что на автомобиле не догонишь. Страшно смотреть сверху на дно каменного разреза, поросшего лишаями и мхом, где бесится и разлетается миллионами брызг зелёный поток!Вот в этот яростный водопад и сбрасывали привезённые пихтовые баланы Балан (професс.) — бревно.

. Река подхватывала их с жадным воем и уносила меж чёрных камней, бросала на пороги длинного прижима, подкидывала вверх, играла, как спичками, и делала то самое, что может делать слепая сила с тоненькой спичкой: переламывала и корёжила так, что щепки летели. Редкий балан приходил в Дубомосткую в целости, лишившись только коры и острых углов отпила. Большинство брёвен гибло, превращаясь в никуда не годную щепу.И все-таки сплавом баловались много лет, считая, что подобный вид транспорта выгоден. Лишь в начале шестидесятых годов отыскалась наконец умная голова, подсчитала, во что обходится игра с рекой, и запретила сплав.Вот тогда-то и оказалась ненужной лесная узкоколейная дорога. Природа с удивительной поспешностью стала залечивать раны, нанесённые ей цивилизованной рукой. Распадок покрылся ещё более дикими джунглями, нетронутыми остались только две приметы прошлого: вырубленный пихтарник с чёрными пеньками на склонах гор и все более сужающаяся дорожка вдоль насыпи со следами от сгнивших шпал. Словом, приметы не для археологов. И не для изучения, потому что изучать глупость — неблагодарное, в общем-то, дело.Тихий распадок понемногу заселялся животными. * * * Когда стало припекать солнце и день удлинился, Монашка забеспокоилась.Пробегав всю зиму по северным склонам гор, Самур и волчица познакомились с десятками самых разнообразных логовищ: пещер, выворотов, густосплетенных крыш из ожины, навесов в ущельях и нор, вырытых проворными лапами лис и енотовидных собак. Одни были отменно хороши, другие так себе и пригодны лишь для разового поселения, третьи требовали обстоятельного ремонта. Дружная пара легко покидала такие ночёвки. Дом для них был там, где ночевали на сытый желудок. А дальше следовал новый маршрут, охота, пища и новый «гостиничный номер» в скалах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88