Затем, повернувшись к вешалке с платьями, сняла зеленое платье для Бесс и кремовое для Нэнси. — Можете переодеваться за ширмами, — сказала она. — А вашу одежду оставьте в шкафчиках у этой стены. Несколько минут спустя Нэнси и Бесс вышли из-за ширм.
— О Нэнси, ты просто красавица! — воскликнула Бесс. Кремовое платье замечательно оттеняло синие глаза Нэнси.
— Спасибо, — сказала Нэнси. — Да и у тебя такой элегантный вид!
— Мне такой стиль нравится, — улыбнулась Бесс. — Широкая юбка скрывает мои ноги, а лиф, хоть и затянутый, ничуть мне не жмет. — Она загляделась на себя в зеркале. — Это куда выигрышней, чем спортивный костюм.
— Вы обе чудо как хороши, — сказала Донна Васкес, входя в трейлер. — Подберите себе сами бижутерию в этих вот чемоданах. Одна добрая старушка здесь, в Ривер-Хайтсе, одолжила нам свои старинные украшения. Мы их прибавили к тем, что были у нас. Они, конечно, поддельные, но вполне в стиле эпохи. Наши постоянные актеры уже разобрали то, что им подходило, и вы, пожалуйста, берите что понравится.
Через несколько минут Нэнси и Бесс, каждая со сверкающей камнями брошью, вышли из костюмерного трейлера.
— Мне чудится, будто мы и впрямь оказались в шестнадцатом веке! — воскликнула Бесс.
— Я тебя понимаю, — кивнула Нэнси, взглянув на свои часики. — До начала шествия у нас еще есть немного времени. Давай сходим на городскую площадь.
Вдруг они услышали хриплые возгласы:
— Эй, осторожно! О нет! На помощь!.. Казалось, кричали в одном из трейлеров. Нэнси кинулась в том направлении. Пока она бежала к большому трейлеру, к ней присоединились другие участники фестиваля. Нэнси влетела в трейлер и с изумлением остановилась. На полу, распластавшись, лежали трое мужчин в елизаветинских костюмах. Их придавила большая железная стойка, увешанная копьями, мечами, топорами и длинными алебардами с острыми, причудливой формы лезвиями!
ТАИНСТВЕННЫЙ ПОЭТ
Нэнси кинулась к лежащим и начала осторожно убирать оружие. Вслед за ней подоспела Бесс.
— Кто-нибудь ранен? — спросила Нэнси.
— Я… я думаю, что нет, — неуверенно сказал кто-то. — Я-то в порядке.
Несколько мужчин со значками рабочих сцены помогли Нэнси убрать оружие. Затем они подняли стойку и помогли пострадавшим встать на ноги.
— Не знаю, как это получилось, — сказал один из них, одетый в сорочку, жилет, штаны до колен и чулки. — Я только потянулся, чтобы достать шпагу к моему костюму придворного, как вся эта махина обрушилась на нас.
Нэнси увидела, что один из рабочих осматривает стену.
— Возможно, оружие оказалось слишком тяжелым и крепление стойки не выдержало? — предположила она.
— Я сам ее прикреплял, — покачал головой рабочий, — всего лишь вчера. Я уверен, что крепление было прочное. Мы несколько раз проверяли.
Нэнси подошла к разбросанному по полу оружию и заметила, что у всех этих предметов было нечто общее, — с виду они были очень острые.
«Этим троим здорово повезло, что их не покалечило», — подумала она.
Внимание ее привлек листок белой бумаги, наколотый на копье. Осторожно сняв его с остри», Нэнси обнаружила, что это записка, написанная крупным старомодным почерком:
«О горе! Горький, горький, горький день! Из всех, что в этой жизни я видала». Оружьем грозным было для Шекспира слово, Мое оружие куда сильней разить готово. Попляшете вы у меня, и это факт. Сей маленький укол — лишь первый акт!
— Первый акт? — раздался голос за спиной Нэнси. Он принадлежал мужчине в костюме придворного.
Глядя через плечо Нэнси, придворный вслух прочитал записку собравшимся в трейлере. Нэнси заметила, что среди них были также Дин Бетлен, Джош Форстер и Филипп Шоттер.
— Вы думаете, кто-то сделал это нарочно? — с удивлением спросила Бесс, когда придворный кончил читать.
— Очень на это похоже, — спокойно сказала Нэнси. «Но кто же виновник происшествия и кто сочинил записку? — подумала она. — Неужели кто-то из актеров труппы или из рабочих мог сыграть такую жестокую шутку?»
— Ну что же, — развел руками Джош. — По крайней мере, мы знаем, что кто-то хорошо выучил свою роль в шекспировской пьесе. Стихи в записке — из «Ромео и Джульетты».
Размышления Нэнси были прерваны громким, хорошо поставленным голосом Дина Бетлена.
— Это возмутительно! Дурацкая записка содержит угрозу. Очевидно, кто-то завидует звезде этого спектакля, то есть мне.
— Да, но пострадали-то мы! — возразил один из придворных.
— Все равно, это прежде всего адресовано мне. У меня ведущая роль, и я вынужден работать в таких ужасных условиях!
«Джорджи права, — подумала Нэнси. — Этот Бетлен и впрямь считает себя очень важной персоной».
— Что тут стряслось? — спросил чей-то голос снаружи.
Стоявший рядом придворный, коснувшись руки Нэнси, шепнул ей:
— Держитесь! Сейчас нам предстоит узреть руины Мартины Деври.
В трейлер вошла изысканно одетая женщина, и Нэнси заметила, что все присутствующие заметно напряглись. Русые волосы актрисы были закручены на затылке свободным пучком, на голове красовалась небольшая корона. Нэнси уже знала, что Мартина Деври должна изображать королеву Елизавету.
Шоттер объяснил, что упала стойка.
— О, я рада, что никто не пострадал, — сказала Мартина, устремив на Шоттера взгляд прищуренных глаз. Голос у нее был сухой и саркастический. И так же внезапно, как появилась, она вышла из трейлера.
Все вздохнули с облегчением. «Почему появление Мартины Деври вызвало у всех такую реакцию? — подумала Нэнси. — И почему она так холодно обошлась с Шоттером?»
Но директор, по-видимому, вовсе не был раздосадован. Он спокойно объявил, что выход королевы со свитой и праздник сейчас начнутся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30