Алексия в ту пору уже не было в Москве. Он по приглашению патриарха уехал на поставленье в Царьград. ГЛАВА 119 Вечером после похорон князя Семена Алексий остался ночевать в монастыре Святого Богоявления. Ему не хотелось занимать митрополичьи покои до тех пор, пока из Царьграда не воротят послы, хотя как местоблюститель он и имел на это право. Однако у Алексия были свои правила и свой взгляд на природу власти, выработанный единожды и навсегда. Строгий с нижестоящими иерархами, он был строг прежде всего к себе самому и никогда не дозволял себе лишних или поспешных действий, как не дозволял своему телу роскошей и праздного отдыха.Стефан, который всю зиму исповедовал и причащал умирающих, обмывал трупы, отпевал и хоронил, чудом оставаясь в живых, так что, завидя высокую черную фигуру, московляне бросались перед ним на колени, словно перед спасителем, в этот вечер вознамерил поговорить с Алексием, ибо из Радонежа дошли до него слухи, что вся семья брага Петра умерла и дети остались одни.Алексий выслушал богоявленского игумена молча. Кивнул, о чем-то думая или соображая свое.— Брат Игнатий заменит меня в управлении монастырем! — присовокупил Стефан.— Не заменит! — кратко отверг Алексий, слушая и не слыша наступившую в келье тишину.— Повести мне, сколько осталось в живых монахов? — спросил он после долгого молчания. Стефан ответил. Алексий коротко вскинул глаза. Укорил:— Вот видишь?Еще помолчал и заговорил спокойно и твердо, глядя в огонь:— Инок отвержен мира, и мир чужд для него! Уходя в монастырь, мы умираем для мирской жизни и близких своих. Мнишь ли ты, что Господь, в силе и славе своей, не озаботит себя участью младеня? Не пошлет добрую душу, поставив ее на путях сироты? Ты уже впал единожды в обольщение мирского соблазна и видишь сам теперь, к чему это привело! Князь Семен должен был умереть бездетным, и сумел ли ты помешать веленью судьбы?— Должен был… умереть? — с запинкою повторил Стефан.— Да! — жестко отмолвил Алексий. — Он знал это сам, хотя до последнего часа и боролся с судьбой!— Господь карает лучших? — угрюмо вопросил Стефан.— Мы не ведаем, Стефане, на каких весах и кто весит наши судьбы. Смертному не дано сего знания. К счастью, не дано! Могли ли бы мы жить, зная о том наперед? Князь Семен взял на себя бремя отца своего, но возжаждал утех земного счастья, позабывши страх в сердце своем. Он был лучший князь, а Иван будет худший, и все же кара господня пристигла именно его, а не слабого духом Ивана. Власть должна быть бременем, и пока она бремя — стоит нерушимо. Когда же превращает себя в утеху — всему наступает конец, и даже то, что мнилось твердее твердыни, неостановимо рушит в пыль!— И князь Семен…— Исчерпал при жизни своей утехи мира и перед гробом узрел, сколь временен свет земного суетного бытия!— Но он будет спасен? Там, за гробом?— Это знает Господь! Не я! Я ведаю только одно: бремя свое он все-таки нес и донес до могилы. Будет прощен народ — и будет прощен князь Симеон вместе с племенем своим. Погибнет народ — и кара господня пристигнет усопшего князя. Грядущие после нас оправдают или осудят наши труды.— Отпусти меня, владыка Алексий! — тихо попросил Стефан. — Я слаб, я хочу уведать, что сталось с моими детьми!— Ступай, Стефане! — воздохнув, отмолвил Алексий, помолчав. — Но помни, что ты надобен и обещался не мне, но Господу Богу своему! ГЛАВА 120 В сумерках весенней ночи по мокрой, местами еще даже не протаявшей дороге на Радонеж шел с посохом высокий черный монах со странническою сумой за плечами. Он явно торопился, хотя и шел размеренною твердою поступью привыкшего к пешему странствию человека. К полудню он отшагал уже более сорока верст. Мертвые деревни встречались ему на пути, с растворенными дверьми, где, наверно, в полутьме клетей лежали непохороненные мертвецы. Он не глядел, не заходил туда. Он шел все вперед, и посох в его руке мерно подкреплял широкий шаг странника. К вечеру он был уже под Радонежом и, услышав издали разноголосый собачий брех, широко перекрестился. Раз есть собаки, значит, есть и жители, значит, Радонеж не вымер целиком, хотя и стоит на проезжем пути!Уже в сумерках он постучал в двери высокого, потемневшего от дождей и непогод дома рядом с церковью. Изнутри детский голосок ответил:— Кто там?Инок отступил на шаг, отер рукавом вдруг и разом вспотевшее чело, прокашлял, прежде чем ответить:— Это я! Твой отец, Стефан!Двери отворились. На пороге стоял глазастый тоненький мальчик, до боли в груди напомнивший ему Нюшу.— Здравствуй… дяденька! — ответил, запинаясь, отрок и покраснел. — Входи! — примолвил он, отступая внутрь горницы.Скоро отец и сын сидели друг против друга за грубым кухонным столом. Печь, однако, была истоплена, и на столе лежали хлеб и горка печеной репы. Мальчик рассказывал:— Тетя Катя умерла, и дядя Пеша тоже умер, вслед за нею. И его тоже похоронили. И братик умер, и сестрички все умерли, и их всех похоронили во-о-он там! И я тоже рыл могилки, и обмывал, и все делал! А потом пришла тетя Шура и сказала, что будет тут жить, чтобы я тоже не умер с голоду…— Какая это тетя Шура?— А Тормосова!Стефан покивал головой, украдкой смахнув непрошеную слезу с ресниц.— Дядя… Батя! — поправился мальчик, покраснев. — А я в монахи хочу! Как дядя Сережа! Как отец Сергий! — поправился он, снова зарозовев. — Отведи меня к нему! Тетя Шура бает, некогда ей и далеко… А землю, и коровок, и коней пусть забирают Тормосовы!Нюшин сын, кажется, все уже обдумал задолго до прихода отца. Стефан сидел, опустив голову. Покаянно молчал, поминая слова Алексия и свое давешнее неверие в господнюю благость.— Ты очень хочешь в монахи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196