— Хватит этого кубка за твою красную тряпку?— Эге! — сказал Хунд. — Как видно, эта черноглазая — твоя невеста! Кубок хорош, но работа грубовата. Наверное, у тебя нет подходящего инструмента? Накидка все-таки стоит дороже.Рейе хотел было достать еще один кубок, но Лунд удержала его. Она развязала другой мешок и выбросила на прилавок белого песца.— Этого тебе хватит. Давай накидку!Туре Хунд взял шкурку и с поклоном вручил девушке покупку.— Эй, парень! Есть еще у тебя такие кубки? — крикнул Карле. — Подойди сюда!Рейе пошел на зов. Туре Хунд посмотрел вслед девушке. Лицо его стало озабоченным. Он бросил толмачу монету. Тот схватил ее на лету и пошел к Карле.Молодой охотник продал оставшиеся кубки братьям Карле и Гунстейну за двадцать железных наконечников для стрел. Теперь ему не страшно встретиться на охоте ни с волком, ни с рысью.Он вспомнил о молодом викинге, который продал ему утром налобник для Лунд, и пошел к нему. Асмунд стоял на том же месте. Как видно, его скромные товары: ожерелье из бронзовых монет, несколько амулетов и медные ножные браслеты — не пользовались спросом, и Асмунд больше смотрел, как торгуют другие. Рейе подошел к викингу, попросил у Лунд шкурку песца и подал Асмунду. Тот, любуясь пушистым, белым, как снег, мехом, рассматривал шкурку. Толмач был тут как тут. Он что-то быстро проговорил викингу. Асмунд кивнул и спросил Рейе:— Что ты хочешь за шкурку? Она мне нравится.Лунд с любопытством смотрела на рослого иноземца с добродушным лицом. Рейе пошептался с Лунд и сказал Асмунду:— Ты, как видно, не богат. Но у тебя, наверное, есть невеста? Отвези ей эту шкурку. Мы дарим тебе песца.Асмунд покраснел и не сразу нашелся что ответить. Он поблагодарил биармов и достал из мешка тонкий серебряный ручной браслет в виде змейки с раскрытым ртом. Изо рта высовывалось острое жало.Асмунд протянул руку к Лунд, и она тоже протянула ему свою руку. Викинг надел на запястье девушки браслет и сказал:— Это вам подарок от меня и моей Гриды. Браслет стоил дороже песца, но Асмунд отказался от второй шкурки, которую ему предложили биармы. Он радушно пожал руку Рейе, и на этом они расстались.
***
После полудня подул северный ветер. На небе появились косматые облака. Но торг шел своим чередом. Из лесу выходили все новые и новые продавцы мехов, и на чашечках веселее позванивало золото и серебро. В разгар торга на тропе, ведущей в Ой-Ял, появились трое мужчин, по обличью не похожих на биармов. Впереди — рослый, угрюмого вида чернобородый человек в кафтане из домотканого сукна, в высоких кожаных сапогах. Голова его перевязана чистым полотном. Из-под распахнутого кафтана виднелась синяя холщовая рубаха, перехваченная кожаным поясом. На поясе висел охотничий нож с костяной рукояткой, с другой стороны за ремень была заткнута шкурка соболя.За ним шли два молодых парня в таких же серых кафтанах с мечами в ножнах. Парни были высоки, широкоплечи и светлоглазы.Это были Владимирке и два его товарища — Василько и Булат. Владимирке осматривал торжище и, по-видимому, искал кого-то в толпе. Наконец он заметил из-за спин биармов алый плащ Туре Хунда и направился к нему. Хунд тоже приметил ватажников. Смутная тревога не покидала его с того мгновения, как только Владимирко вышел из леса. Биармы расступились. Владимирко вплотную подошел к прилавку. Тяжелый взгляд ватажного старосты встретился с бегающим взглядом Туре Хунда-Собаки. Владимирко вытащил из-за пояса шкурку черного соболя и молча бросил ее на прилавок перед Хундом. Туре взял шкурку и стал оценивать ее, не сводя глаз с Владимирка и еще не понимая, чего от него хочет этот угрюмый мужик.Толмач хоть и плохо, но все же знал по-русски. Ему доводилось раньше бывать с норвежскими купцами в Новгороде. Он перевел Владимирку вопрос:— Сколько стоит этот черный соболь?Владимирко, помедлив, сказал громко, на весь торг, так, что его услышали многие биармы и викинги:— Двадцать три жизни!Туре Собака нахмурился, в глазах его забегали злые огоньки:— Я не понимаю тебя, купец!— Двадцать три моих побратима, которых ты потопил в море у мыса Варгав!Туре Хунд вспомнил ветреный вечер в море Ган-Вик.…На корабле Хунда кончались запасы пресной воды. Уже двое суток моряки получали лишь по нескольку глотков ее. Туре знал место, где можно запастись водой, но для этого пришлось бы приставать к берегу при сильном прибое, который мог повредить драккары и разбить лодки. Острые камни и крутолобые валуны преграждали путь к небольшой быстрой речке, пробившейся между скал к морю.Дотяну до устья Вины на том, что есть, — решил Хунд.В жаркий день перед самым концом пути моряки стали роптать. У них пересохли глотки. Работать веслами стало невыносимо тяжело. Хунд успокаивал их, обещая близкий конец плавания.Наступил вечер. Угрюмый северо-восточный ветер лохматил волны. Впереди по курсу Хунд приметил какие-то ладьи. Они держали путь на полуночь. Хунд размышлял недолго. Когда драккары приблизились к утлым суденышкам поморов, Туре опытным взглядом оценил силы людей, плывущих, видимо, на промысел в море. Справиться с ними — плевое дело. Сначала он заставил толмача попросить воды. Толмач кричал с борта на языке биармов:— Дайте нам воды. Мы хорошо заплатим!Рыбаки не отзывались. Они лишь сильнее налегли на весла. Хунд сказал толмачу:— Попробуй по-русски.Толмач повторил просьбу по-русски и услышал ответ:— Вода нам самим нужна. Приверните к берегу и там найдете воду!— Взять ладьи на абордаж! — загремел голос Хунда.К бортам поморских ладей протянулись длинные абордажные багры. Новгородцы перерубили древка багров топорами, оттолкнулись от драккара и взялись за весла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27