Примерно с двадцати восьми до тридцати двух недель. Теперь это делается чуть ли не автоматически. А вот твой доктор этого не сделал.
— Понимаю… Я хочу сказать, что понимаю, почему он этого не делал. Ты ведь говоришь, что в карте папаша указан как резус-отрицательный. А если это так, то антитела плоду ничем не грозили.
— Да, все так. И тот врач именно так и подумал. Но, как говорится, десять раз проверь и перепроверь. И если бы он работал у меня, я бы его даже дворником держать не стал. Пущай бы шел искать работу в другом месте.
Я живо вообразила себе старого французского лекаря, многолетнего семейного врача, которому его молодой английский коллега жестом указывает на дверь, запрещая впредь переступать ее порог.
— Мне кажется, это вопрос скорее ухода на пенсию, а не увольнения. Боюсь, его просто ввели в заблуждение те данные, которые он получил.
— Да-а… Пусть так, но это его трудности. А мы с тобой давай вернемся к проблемам нашей беременной. Если верить медицинской карте, первые шесть или семь месяцев прошли относительно спокойно, никаких особых проблем не возникало. А вот потом, где-то в районе тридцатой недели, у пациентки появились первые признаки, предвещающие эклампсию. В частности, поднялось давление. Но течение беременности все еще считали нормальным, хотя и появились признаки, указывающие на предэклампсийное состояние. Очередные анализы показали, что плод развивается нормально, и пациентка говорит, что чувствует его регулярные движения. Однако она, как видно, на что-то еще пожаловалась. Но он посоветовал ей не беспокоиться. Мол, все идет превосходно. Побольше надо отдыхать, лежать. А повышенное давление исчезнет само собой, мол, такие вещи случаются. Через две недели в ее моче обнаружились признаки белка. Второй симптом, мимо которого нельзя было пройти просто так. Шесть дней спустя — срок беременности составлял уже тридцать четыре недели — этот придурок делает запись, что пациентка чем-то явно весьма встревожена, но сам продолжает свято верить, что все идет нормально. А она жалуется на отеки кистей и стоп, хотя беременность сроком в тридцать четыре недели, если она протекает нормально, таких симптомов давать не должна. Он рекомендовал ей постельный режим, хотя бы дня на три. Но кровяное давление продолжало повышаться, и, хотя отеки слегка уменьшились, белок в моче оставался. Других симптомов, если верить ее жалобам, не было. Ни головных болей, ни проблем со зрением. Он решил еще подержать пациентку на постельном режиме и понаблюдать за ее состоянием. В следующие несколько дней ничего не изменилось. — Хью помолчал, но более для восстановления дыхание, нежели для того, чтобы произвести эффект. — Затем наконец он вдруг спохватился и несколько, я бы сказал, запоздало, но все же отослал ее кровь на анализ.
Тут было что-то серьезное. Я поняла это по звуку его голоса.
— И?..
— Результаты анализа выявили огромное количество антител. Что-то, как видно, катастрофическое. Но что?
— Постой, Хью, я чего-то не понимаю… Ты хочешь сказать, что их стало больше?
— Значительно больше.
— Но как же это возможно? Если я все правильно поняла, то резус-отрицательный плод не должен провоцировать возникновение антител в резус-отрицательной крови своей матери. Или я ошибаюсь?
— Нет, Ханна, ты не ошибаешься. Но в том-то и закавыка.
— Что это значит?
— Значить, милая, это может только одно: ее плод не был резус-отрицательным.
— Но ты вроде сказал, что пара резус-отрицательных… — Черт! Младенец имел резус-положительную кровь! — Разве ты не сказал, что в этой клятой медицинской карте отец указан резус-отрицательным? Выходит, донор не был настоящим отцом?
— Господи! Наконец-то до тебя дошло!
В этот момент рядом заработала система бэби-оповещения, оглушив меня хриплыми звуками, транслируемыми из детской. От неожиданности я чуть было не выронила трубку.
— Эй, Ханна, ты куда провалилась? Я тебя не слышу.
— Да нет… Э-э… У меня там ребенок закашлялся. Ничего страшного… Господи, Хью, скажи, могла ли она сама знать?.. Я имею в виду, могла ли она…
— Вот это, Ханна, уже твоя работа. У тебя больше возможностей найти ответ на этот вопрос. Я могу только предположить, что она с самого начала знала, что отец ребенка не донор. А поскольку женщин в подобных случаях специально предупреждают, что в период искусственного оплодотворения они не должны спать ни с кем другим, она наверняка отдавала себе отчет в том, чем рискует. Не могу допустить мысли, что она не знала, от чего возникает резус-болезнь — ведь в большинстве медицинских брошюр об этом говорится достаточно ясно, — так что в какой-то момент она все поняла.
Я вспомнила искренние заверения Бельмона о той идиллии, которая царила несколько месяцев в их доме: «Она пребывала в превосходном состоянии духа, выглядела удовлетворенной, я бы даже сказал, счастливой от того, что приняла такое решение… Они с Матильдой много времени проводили вместе, обе погрузившись в процесс беременности, читали об этом массу брошюр, обсуждали всякие частности». Потом все вдруг изменилось. Да, именно тогда Кэролайн и поняла, что произошло. С помощью тех же брошюр. Но обсудить этого уже ни с кем не могла. Стоит ли удивляться, что она решила исчезнуть. Но если… Если уж Хью удалось все выяснить, тем более должен был понять это человек, приславший мне эти страницы, неразборчиво исписанные медиком-французом.
— Хью, когда, ты говоришь, тот врач сделал последний анализ крови?
— Примерно на тридцать шестой неделе беременности.
~— Но дата, там есть точная дата?
— Подожди, сейчас посмотрю. — Я ждала, чувствуя запах своего пота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94